– Надо уходить, – пробормотал я после удара о землю и, с трудом поднявшись на ноги, качнулся вперед. Неуверенно, точно добропорядочный бюргер, который перебрал шнапса, я заковылял прочь…

На улице было уже темно, хоть глаз выколи. За моей спиной вовсю трещало горящее дерево, всполохи огня высвечивали все окрест.

И только я завернул за угол дома, как послышался аварийный сигнал приближающихся пожарных машин.

Я решился на то, что никогда бы не сделал в иное время: достал из потаенного кармана мобильник и набрал номер Сони Шерманн.

Она взяла трубку, как будто ожидала моего звонка.

– Приезжай, Сонечка, за мной на своем авто. Мне лихо, потом все расскажу. Буду ждать, – и назвал адрес в Восточной части Берлина.

Все сложилось как в хорошем кинобоевике. Моя Сонечка примчалась сразу же на «опеле», словно американская бригада «Службы спасения 911», ожидавшая SOS-звонка в кабине авто с заведенным двигателем.

Я неуклюже плюхнулся в салон, Соня нажала на газ, резко свернула сначала налево, потом направо – и мы были таковы. Еще какое-то время нас преследовал неумолкающий вой сирен новых пожарных расчетов.

Позже Соня мне рассказала, что зарево было огромным. Дом, по словам очевидцев, сгорел дотла.

На другой день я прочитал коротенькое сообщение в берлинской прессе: «Разборка русской мафии. Все перепились, передрались и сгорели, нашли останки шести бандитов»…

XXVIII. О виртуальной встрече и не только…

«Как хорошо, о друзья, что не все объяснимо

В нашей поэзии, в музыке, в снах и в любви.»

Вера Инбер

Как-то Соня призналась мне (ах эта немецкая скрытность!), после наших выяснений отношений, что Сансаныч (он назвался Арчи Маршаллом из Вашигтона) приезжал еще до моей командировки в Германию и навестил ее, чтобы… побеседовать обо мне.

«Так вот откуда у него такая осведомленность о Соне! – подумал тогда я. – Ну и сукин же сын этот наш старый ас Сансаныч!..»

Соня и так уж догадывалась о моей работе, связанной с «тайными миссиями», правда, без конкретики: ей и в страшном сне не приснилось бы, что я русский агент. Даже после заварухи с бандюками, когда она буквально выдернула меня из лап смерти!

С точки зрения конспирации Сансаныч, конечно же, рисковал. Понятно, что в первую очередь он хотел выяснить, насколько ей можно доверять и сможет ли она держать язык за зубами, когда наступит час испытаний.

Старый романтик, он, скорее всего, решил, что если объяснит ей, насколько важна моя работа в настоящем и прошлом для безопасности Германии, то она все поймет и станет моей надеждой и опорой… Впрочем, как я понял, ничего путного у него так и не вышло. Соня Шерманн была очень корректна и обходительна, но когда ситуация под именем «кто есть кто» – прояснилась, то ее буквально заколотило от страха. В этом Сансаныч легко убедился, когда подошел к окну и посмотрел на улицу, – она же зыркала глазами, пытаясь определить, куда он спрятал автомат и гранаты.

Когда я созвонился с Сансанычем и завуалированно напомнил ему о тайной встрече с моей женой («дескать, даже не подозревал, что у меня найдутся такие заступники»), то он сокрушенно вздохнул и сухо ответил: «Командир должен заботиться о моральном духе личного состава». Мне ничего не оставалось, как с чувством поблагодарить его: «Спасибо за заботу, шеф!»

Хотя что это я… Ведь Сансаныч, вопреки всем правилам и уставам, в тот самый сложный период, когда мне было лихо, приезжал в Германию, и мы с ним даже встречались, но, как бы это сказать, виртуальным образом. Рандеву было назначено в Кельне, в кнайпе на Хоймаркте.

Мы сидели за столиками напротив и потягивали пиво «Кёльш». Сансаныч – лицом ко мне. Он курил, переговариваясь с сидевшим ко мне спиной мужчиной, и поглядывал на меня. Я неприметно отвечал теми же потаенными взглядами. Это был непередаваемый ритуал, в котором соблюдалась идентичность во всем: в количествах выпитых кружек, в закусках – креветки, соленые орешки – и других нюансах.

В изучающих меня взглядах Сансаныча сквозило желание проверяющего: а не изменился ли я за время моего отъезда из Москвы?…

В определенный момент Сансаныч показал мне глазами на своего визави, и я сразу же понял знак шефа. И когда тот отправился в туалет, я пошел за ним. Незаметно он передал мне салфетку. В кабинке я прочитал: «Номер телефона связного в Берлине… Агент Фритц. Он выправит тебе новые документы. Можешь его использовать, но только в том случае, если другого выхода не будет». И приписка: «У агентов есть более важные дела, чем носить оружие за Казановой, странствующим с дамой своего сердца. Запомни и уничтожь».

Когда я вышел из туалета, Сансаныча и его компаньона уже не было.

В Берлин я вернулся на экспрессе…

После получения новых документов и статуса гражданина Германии на мое новое имя (о технологии, как и о моем фальшивом имени я, извините, скромно умолчу) у меня все пошло как по маслу. Я открыл свой офис в Шарлоттенбурге, нанял секретаршу и курьера и скоро стал зарабатывать приличные деньги – правда, значительно меньше, нежели моя гражданская супруга Сонечка…

Соня Шерманн руководила одним из самых доходных инвестиционных фондов, который специализировался на акциях, в рамках крупнейшей в Европе инвестиционной компании DWS дочернего предприятия Deutsche Bank. Она была в своем деле topfit[80], полна ответственности и охотно принимала решения. Она была молода, ей недавно исполнилось 32 года…

XXIX. Увидеть Париж – и улететь

«Знаменитый Блейк, работавший на нас долгие годы без копейки денег, – чрезвычайная редкость. Он просто умный человек: проанализировал ситуацию в мире, определил ее истоки и перспективу, а затем, посчитав нашу политику более справедливой, принял обдуманное решение помогать нам».

Сэр Гордон Лонсдейл, он же полковник КГБ Конон Молодый, легендарный нелегал

Из Центра на меня вышли, как всегда, неожиданно. Честно говоря, мне ужасно не хотелось отправляться в понедельник утром в Париж. Здесь назначена была встреча с прибывающим из Центра связником. Причем рекомендовалось не пользоваться самолетом, а приехать к месту назначения поездом. И я, подчиняясь уставу, сел в поезд и покатил во Францию.

Я прибыл в Париж на Восточный вокзал (Gare de l'Est). Сюда приходят и отсюда отправляются поезда в восточную и северо-восточную часть страны, а также в Люксембург, Германию и Швейцарию. Я не без удовольствия вспомнил, что именно отсюда отошел тот самый