Среди разбуженного, а соответственно – очень злого народа я увидел худощавую фигуру Дэллу. Он тоже меня заметил и стрелой бросился к нам, на ходу сбив зазевавшегося тролля Облоба.

– О, явление бога простым смертным. – Орк ткнул в меня пальцем. – Ха, живой, здоровый и даже не помятый. Так что здесь происходит? Случайно не твоих рук дело, а?

– Увы, нет, – честно признался я, похлопав старинного приятеля по костлявому плечу.

Судя по виду зеленокожего шианца, он больше всего на свете мечтает расспросить меня о загадочном проклятии Тионы, вот только наше не самое удачное положение мешает этому.

Внезапно судно принялось трястись и качаться, словно при сильном шторме. Не сговариваясь, все члены экипажа похватались за борта, опасаясь нырнуть в темную муть Ниммии.

…Становилось все темнее и темнее, летнее солнце уже успело полностью спрятаться за горизонт, а мы медленно, но верно двигались к черной полоске Даркфола. Ужасно трясло и качало, жестокий ветер хлестал в лицо. Только что появившийся на темнеющем небе силуэт серпа-месяца нагло ухмылялся жалким бедолагам, оказавшимся во власти непонятного чародейства. Никто не знал, что же на самом деле происходит. Можно, конечно, предположить очередную пакость Адептов Хаоса, однако Рил'дан'неоргом тут и не пахло. Скорее некое стихийное волшебство по типу шаманства дарн'варров или орков, только очень могущественное. Такое одному человеку не под силу, нужен целый круг опытных магов, способных образовывать магическую цепь. Дарсейн в свое время применял нечто подобное для штурма Эльфокса, когда три десятка мистиков одновременно влили часть своей силы в одно-единственное заклинание, разрушившее врата неприступной людской цитадели.

– Разве можно так над нами издеваться, – страдальчески завыл Дэллу. Бедняга совершенно не переносил качки и потому успел выплюнуть за борт весь свой ужин; вот только легче ему от этого не стало.

– Эк его выкрутило, – захихикал Рикк, не желая проявлять сочувствия к перевесившемуся через борт несчастному шианцу. – Он весь зеленый.

– Он же орк, – напомнил я. – Ему положено быть зеленым.

Река закончилась, и теперь мы летели над верхушками деревьев, судя по всему, сосен. Острые сосновые иглы звучно царапали корпус корабля, недовольно горланили проснувшиеся птицы, а вдалеке послышался протяжный волчий вой. О, так тут и волки водятся? В таком случае спешу отметить, что здесь они самые милые и дружелюбные зверушки, особенно если сравнивать их с норан-дрегенами или вампирами.

– Там личи, – севшим голосом пробормотал Гред.

– С чего вы взяли?! – разом спросили Рикк с Арсэллом.

– Чую.

«Краб» наклонился еще сильнее, мерзко заскрипел всеми досками и снастями, а затем все так же медленно, но целенаправленно стал снижаться.

Внизу я углядел довольно широкое поле, где, собственно, наше суденышко и приземлилось. Несмотря на все мои опасения, удар оказался несильным. Броненосец мягко опустился на ковер из разнообразных трав – тот, кто нас сюда притащил, не собирался калечить несчастных пассажиров.

Магия стала слабеть, стихийная сила растворялась в сумраке Диких Лесов, и «Речной краб», не поддерживаемый больше чужим колдовством, с протяжным скрипом завалился на бок. Некоторые не успели схватиться за поручни и поплатились за такое разгильдяйство сломанными руками и ногами. К счастью, подобных оказалось совсем немного, двое или трое.

Устроившись поудобнее на перилах, я осмотрелся. Мы находились в самом центре круга выжженной земли. Со всех сторон непроницаемым строем могучих воителей высились исполинские сосны. На краю поля ярко-лиловым светом горела огромная руна. Судя по гладким краям и отсутствию резких переходов – это был своего рода символ удерживания магии. Такими мистики пользовались редко, а если и пользовались, то для создания практически непроницаемой клетки, способной надежно подавлять в своем чреве любую магическую нестабильность.

Все ясно, личи знали о нашем приближении уже давно, поэтому начертили руну для сбора и хранения чистейшей магии. Сейчас этот знак был «выжат» до предела, чародейской силы в нем оставалось не больше, чем воды в решете. Бережливо собранная энергия выплеснулась в один миг и без труда перетащила наше суденышко прямо в цепкие лапы злобных хозяев Диких Лесов.

Сами хозяева являть миру свои уродливые лики не спешили. Вместо них появилось несколько десятков (если не сотен) рогарнов, которые окружили завалившийся на бок корабль. Через кольцо таких тварей нам не пробраться, значит, придется отсиживаться на броненосце до тех пор, пока нас не попытаются выкурить огнем или вытеснить грубой силой.

Повисла зловещая тишина. Люди больше не кричали и не пытались драпануть в каюты. Все как один уставились на замерших, подобно статуям, рогарнов. Живой Прах пока не проявлял агрессии, пепельные гепарды с гордым видом сидели кругом, никто из них даже не шелохнулся.

Новый поток чародейского жара заставил меня закрыть лицо руками. Незримое пламя больно обожгло кожу, оставив после себя красные следы. Некоторые не выдержали и сиганули с корабля на грешную землю. Я ожидал, что гепарды разорвут отчаянных рубак в один миг, однако порождения личей даже не шелохнулись.

В следующий миг броненосец запылал. Загорелось сразу все, причем одновременно. Огонь, теперь уже самый настоящий, а не магический, окутал каждую дощечку, каждый канат «Речного краба». Я словно ненормальный рванул через борт, больно ударился о холодную лесную почву и принялся кататься, сбивая с одежды язычки смертоносного пламени. Сильных ожогов у меня не наблюдалось, но каждая клетка организма надрывалась звучным воем, словно меня окунули в кипящую воду.

Обезумевшие люди бросались вниз, жутко орали и пытались сбить с себя ненасытный огонь. Тех, кто оставался в пределах круга, гепарды не трогали, но как только пятеро ошалевших от боли воинов попытались прорваться через кольцо Живого Праха, рогарны разорвали их на тысячи мелких клочков.

Крики несчастных, казалось, слышны даже в Даркфоле. Некоторые, насколько я понял, все это время находились в каютах, и теперь горели заживо. Воздух моментально наполнился едким черным дымом и невыносимым запахом горелой плоти.

Тьма и пламя, пламя и тьма – две силы срослись воедино и в едином порыве уничтожали остатки корабля вместе с его экипажем. Немногим удалось выбраться, а те немногие счастливчики, кто не пострадал в огне, теперь готовились к новой битве с… личами.

Мертвые маги появились неожиданно, словно возникли из ниоткуда. Их просторные черные балахоны развевались по ветру, словно флаги пиратских баркасов; множество серебряных и золотых цепей, одетых на шею, бренчали и звенели, как тюремные кандалы; бордовые пояса, с высеченными на них клановыми знаками Белой Скалы, отливали кровавым заревом. Их зловещие лица очень подходили покойникам; они были бледными и ссохшимися, резко выдавались острые скулы и желтоватые клыки. Образ исчадий тьмы довершали по-эльфийски заостренные уши, длинные сероватые волосы и жуткие черные глаза без зрачков.