Охрана, как я понял, сосредоточена вся наверху, что и правильно, кому придет в голову убегать вниз, где тупик, потому без проблем спустились на два этажа.

Охранники, ничего не подозревая, указали ее комнату. Ингрид сразу вошла, я завел туда охраняющего ее дверь и, прикрыв за нами, выстрелил ему в ухо.

Ингрид оглянулась на выстрел.

– Ты снова… Надо было?

– Надо, – ответил я смирно. – Прогресс требует.

Абигель в своей дальней комнатке испуганно вскочила, заслышав выстрел.

Ингрид сказала быстро:

– Все-все, теперь нас не обманут! Уходим… Владимир, это будет трудно.

– А кому сейчас легко? – спросил я. – Зато последний рывок. Доставим заложницу Поддубецкому и на этом свою работу закончим. Поняла, берберка? Выходим.

– Только соберу еще кое-что, – сказала она деловито. – Видела сумку с гранатами и хорошую снайперскую. Надеюсь, машину найдем, не обожаю таскать на себе всю амуницию.

– И не одну найдем, – согласился я. – Шейх не мог приехать на ишаке. Он сам ишак.

Ее поиски привели к тому, что нашла даже мой Марк23М, я взыграл, чем-то мне этот пистолет нравится, хай-тек чувствуется даже в дизайне, и хотя магазин всего на двенадцать патронов, но пули пробивают не только бронежилеты, а даже легковооруженные бронеавтомобили и бронетранспортеры.

По этажам пришлось подниматься медленно и печально: я навинтил глушитель и отстреливал боевиков по одному, чтобы не подняли шум раньше времени, Ингрид сзади вела трепещущую Абигель.

Машин в самом деле во дворе с полдюжины, но и боевиков там десятка два. Расположились живописно, кто в кузове машин, кто сидит на ящиках.

Выглянув осторожненько, Ингрид предупредила:

– Абигель, жди!.. Мы скажем, когда и что.

Сзади и снизу послышался шум, явно боевики в каких-то комнатах обнаружили убитых, я сказал быстро:

– Готовь гранатомет. Не задень вот тот «Хаммер», что в сторонке.

И, не дожидаясь ответа, начал прямо от двери стрелять быстро, выбирая самых старших, без них суматоха будет дольше.

Через несколько секунд от боевиков осталась половина, но опомнились и открыли ответный огонь, и тут Ингрид трижды бабахнула из гранатомета.

Три машины, одна с боевиками, а две те, за которыми укрывались стрелки, с грохотом и в облаках огня взлетели на воздух.

Мы торопливо выбежали во двор, стреляя действительно во все, что движется. Уцелело всего трое, да и то оглушенные и раненые.

Ингрид пробежала мимо к автомобилю, который наметили заранее, я после трех контрольных выстрелов вскочил за баранку.

Абигель, вся в слезах и соплях юркнула на заднее сиденье и сразу же присела там как можно ниже. Ингрид заняла место рядом с ней, автомат в руках, и, не жалея патронов, поливала выход из блиндажа, откуда начали выскакивать и тут же прятаться обратно боевики.

Я развернул автомобиль и погнал в сторону дороги, быстро наращивая скорость.

Перед глазами еще картинка с множеством трупов, которые только что были живыми людьми, но мои пули сделали их неживыми. И ничего не шелохнулось, как говорится, в душе, хотя вообще-то не понимаю, о чем речь, какой-то литературно-духовный термин.

В реальности я вообще-то спокоен, один только вопрос копошится: таким я и был или стал вот теперь, когда нервная система после нейродистрофии спешно восстанавливается, а потом как бы с разгону идет дальше той красной линии, которую перед нею зачем-то провела природа?

Наверное, частично все-таки я таким и был, плюс мои занятия наукой, а не, скажем, музыкой или рисованием, хотя предполагаю, все-таки мое излечение от нейродистрофии дало побочный эффект. Мне он нравится, еще бы, чувствую себя постчеловеком…

Но тогда законный вопрос: а какими будут постлюди? Каким будет общество, если все станут такими?

Ингрид с силой толкнула меня в спину. Я посмотрел на нее с интересом в зеркало.

– Что-то хочешь?

– Да, – ответила она. – Раньше бы скрючился, а сейчас спасибо, что заметил!

Я сказал добродушно:

– Берберочка, я не поверю, что ты могла меня пнуть больно! Ты же добрая… где-то в глубинах своей заскорузлой мохнатой и черствой души. Кстати, что такое душа?

Она посмотрела на меня несколько дико.

– Ты чего? Смотри, в религию не ударься. А то бывает…

– Не среди ученых, – заверил я. – Это всякие там актеры, а то и вовсе артисты уходят в буддизмы, да еще музыканты, их не жалко, а ученые… ученые и так все веруют в Творца.

– Это ты верующий?

– Ну да, – ответил я. – А кто нам тогда помогает?

– Смотри, – предупредила она, – не стань тем чокнутым… Помнишь, уверял, вселенная существует только для него?

– Глупец, – ответил я с чувством. – Когда они поймут, что вселенная существует только для меня?.. Блин, как мне нравится этот «Хаммер»! Молодцы американцы! Всех террористов Ближнего Востока снабдили автомобилями, оружием… а от тех и нам что-то перепадает.

– Да еще как перепадает, – согласилась она. – Весь Кавказ ездит на трофейных американских. Круто!.. Только от пыли не спасает…

Пыль в самом деле на дороге мельчайшая, пролезает в любую щель, ненавижу юг за это, просто не знаю, что за пыль час и больше висит в воздухе, указывая, где промчалась машина, и этот хвост может тянуться на километры, словно песчаный дракон, расположившийся в низине между гор.

Далеко впереди на дорогу с косогора сбежал мужчина, Ингрид сразу насторожилась, но у того автомат на плече стволом вниз, а сам вскинул руки в приветственном жесте.

– Спокойно, – велел я. – Это друг.

Она хмыкнула, но смолчала, узнав Магомеда. Он быстро скользнул на переднее сиденье, крикнул мне весело:

– Красивая у тебя женщина!.. Даже две! Ты богатый человек. Какая моя?

– Не называй ее женщиной, – предупредил я. – Обидится и убьет.

– А кто она?

– Лютый зверь, тигр пустынь!.. Московская берберка!

Он сказал уважительно:

– Почему тебе так везет?

– Какое везение, – возразил я, – это несчастье. Хочешь, продам? Или сменяю?

– На что?

– На трех коз!

Он покачал головой.

– Это нечестно. Наверное, знаешь, что у меня их всего три. А вторую за сколько уступишь?

– Я тебе кое-что дам получше, – объявил я. – Вот держи! Айфон Громова и его флешку с сумасшедшим паролем, но я его разблокировал. Там все адреса мафиозных авторитетов, все конспиративные квартиры, наркотрафик, имена крупных и мелких дилеров и еще много чего, увидишь.