Ингар тоже мог ошибаться. Недаром же они все время спорили с Ро…

— Юста-тену.

Голос юноши вклинился в мои мысли очень не вовремя, и я с неудовольствием вскинула голову. Если он собирается предложить мне ехать дальше, то неужели нельзя подождать хотя бы, пока я допью кумыс?… Кстати, редкая гадость, но жажду утоляет неплохо, а с лепешкой вприкуску и вообще ничего. Впрочем, пиала самого Нури-тенга тоже была еще полна почти наполовину. Тогда какого черта сбивать меня, тем более сейчас, когда я, кажется, почти…

— Ты спрашивала про… женщин. — Было непонятно, что именно дается ему с таким трудом — это конкретно взятое слово или весь разговор, который он сподвигся со мной завести. — Наверное, будет лучше, чтобы ты знала, Юста-тену. К вечеру мы будем в селении. Не думай, я не рассчитываю на твою помощь, но…

Хоть бы не мешала — прочла я по его глазам неозвученный остаток фразы. И чем, интересно, я могу помешать ему?

— Ты говорила об Айве-тену, — продолжал он. — Знаешь, я не должен был… То, что делают такие, как она, не угодно ни Могучему, ни Его Матери. Эти женщины, они заключают союз с…

Он осекся, и я аккуратно подсказала:

— С Его Врагом?

Нури-тенг в панике замахал руками. И, кажется, коротко скользнул взглядом по моим волосам, частично выбившимся из-под накидки. Это и раздражало, и смешило одновременно. А ведь десять лет назад мне нарастили такие замечательные, аутентичные черные косы… Мальчик совсем чуть-чуть опоздал родиться.

— Не с Врагом. Нет, не с Врагом… Нет. — Добавив себе убедительности многократными повторами, он помолчал, допил кумыс и наконец решился: — Если хочешь, я расскажу тебе, Юста-тену. О том, как Могучий пришел на великий Гау-Граз и как он потом… и вообще…

Замялся и прибавил:

— Мне же придется говорить об этом в селении… Если будет что-то не так или непонятно, ты мне скажи, хорошо?

— Давным-давно…

Еще в доглобальные времена, уточнила про себя я, — да нет, пожалуй, еще раньше. В том смысле, что и в доглобальные времена произносить речь на эту тему начинали со слов «давным-давно». В устах юного Нури-тенга она звучала странно, как если бы час по доглобальному (опять-таки) религиеведению читала не Лекторина, а, скажем, Сопровождающий.

— Давным-давно, когда Могучий был юн, а Матерь Его молода, Она играла с Ним, помогая расселять по земле созданные Его волей народы. Неразумные люди все как один стремились жить на широких равнинах, и Матерь с Сыном, не переча, щедрой рукой разбрасывали их там. Но и бескрайним широким равнинам приходит конец, и вот Они вышли к великому Гау-Гразу. И сказал Могучий: вот земля, в которой смогут жить лишь доблестнейшие и мудрейшие из вас, ибо горы и долины несут в себе тайные силы, что древнее и Меня, и Матери Моей. Если вы не сумеете жить с ними в мире и согласии, вам будет лучше уйти с этой земли.

Славные тенги ответили Ему: мы сумеем. Мы посвятим первых дочерей в наших семьях силам этой земли… и Тебе, о Матерь, добавили они, увидев тень на прекрасном лице Ее. И понял Могучий, что оставляет на земле великого Гау-Граза истинно мудрых и свободных людей.

Но люди с широких равнин от века не прощали нам ни нашей мудрости, ни силы, ни верности слову Могучего, ни союза с древним волшебством. Они всегда мнили себя господами. Их лживые речи и кровавые клинки от века были направлены в одну цель — свободу великого Гау-Граза.

И был день, подобный ночи, и была буря, подобная огню, и взметнулась земля, и наши древние горы сошли с мест и шагнули навстречу чужакам. Восемь дней и восемь ночей земля спорила с небом, а раскаленные камни, мутные потоки и гигантские волны без жалости настигали пришельцев.

И был девятый день, и сказал Могучий устами славного Гелла-тенга: это наша земля. В силах вольного народа сделать так, чтобы нога чужеземца вовек не осквернила границы Гау-Граза. И ответили славные тенги: да будет так! И стеною встали вдоль границы, и сыновья, вошедшие в возраст, встали с ними, готовые принять посвящение оружием. А мудрейших из тенгов, достойнейших из юных, Могучий призвал в Обитель, дабы слово Его не забывалось на великом Гау-Гразе.

Но не зря набежала некогда тень налицо Матери Его. Идут века, и первые дочери в семьях славных тенгов все реже обращаются к Ней, и все чаще — к древним силам, что помогли отстоять нашу свободу в те восемь дней. Могучий завещал жить с ними в мире и согласии — но это не значит подменять тайным волшебством Его слово, ибо лишь Он — истинный спаситель великого Гау-Граза… Тут я должен спросить, достаточно чтят ли в их селении Могучего и Матерь Его. — Нури-тенг остановился и перевел дыхание. — Если, конечно, меня дослушают до этого места.

— Дослушают, — искренне заверила я. — Ты так здорово рассказываешь. Как настоящий… сказитель.

Термин из психокурса до глобальной этнографии почти без задержки всплыл в памяти, и, кажется, я употребила его вполне к месту. Что, в общем, задумывалось как комплимент. Но Нури-тенг почему-то обиделся:

— Эти сказители, они же постоянно используют истинные предания для своего балагана!… Еще и перевирают все. Слово Могучего надо нести людям бескорыстно, а не за славу и угощение на пиру! Алла-тенг говорил, многие из них воспитывались в Обители. А потом уходили — и не возвращались.

— Но ты же вернешься, — попыталась я его успокоить. — Я имела в виду, что тебя очень интересно слушать. Древние силы… говоришь, их чтят больше, чем Могучего? Почему?

— Люди неразумны, — не задумываясь, отозвался юный служитель. — Потому Обитель и несет им слово Могучего. Пора выступать, а то не успеем до вечера.

Поморщившись, я проглотила остатки кумыса, протянула пиалу Нури-тенгу. По правде говоря, длинноватое «истинное предание» в его исполнении произвело на меня почти гипнотическое воздействие: голова слегка кружилась, и я не была уверена, что смогу удержаться на спине животного лошади. И тем более никак не могла ухватить за хвост некое несоответствие, так очевидно — но где именно? — сквозившее во всем этом…

Обитель из века в век популяризирует в народе Могучего и Его Матерь. Нури-тенг с его наивной уверенностью — не сотый и не тысячный по счету служитель, отправившийся по селениям, вооруженный Его словом. А люди все равно предпочитают доверять этим самым «тайным силам». И чем дальше на север, тем больше ослабевает влияние официальной религии, не выдерживая конкуренции с «древним волшебством», раздражавшим еще каноническую Матерь. Не потому ли, что они, эти силы, в отличие от искусственных религиозных надстроек, призванных регламентировать иерархию и мораль традиционного общества, — вполне реальны?

Дорога шла под гору, и все время казалось, что гривастая лошадиная шея вот-вот уйдет куда-то вниз, выскользнет из-под меня вместе с седлом, — когда поднимаешься вверх, такого чувства не возникает. Приходилось судорожно вцепляться в уздечку. Мешало сосредоточиться… Сосредоточиться!!!

Тайные древние силы. Когда-то они двигали горами и вздымали на море гигантские волны… Это хоть и гиперболизированная, но правда: мощные катаклизмы, которые ознаменовали начало Гаугразской войны и, по сути, локализовали ее на границе, являются историческим фактом, не отраженным, впрочем, в банке вопросов стандартной Лекторины. Теперь вот с помощью тех же сил заживляют раны на ладонях неопытных наездников… и только?