Надо сказать, что, как и за год до этого, разведывательная информация о возможном применении противником отравляющих веществ попала в руки советского командования. Соответствующие предостережения были направлены в действующую армию, а также руководителям тыловых городов и объектов.

Так, 26 марта 1943 г. в г. Горьком прошло очередное заседание городского комитета партии. Выступавшие подвергли резкой критике работу городского штаба МПВО, а также соответствующих служб и ответственных лиц. А один из выступавших устрашающе заявил: «В своей звериной ярости и злобе фашистские изверги и кровопийцы готовят новое чудовищное злодеяние. Как установлено по захваченным материалам, фашистские бандиты готовятся применить против наших городов в тылу боевые отравляющие вещества!»

В связи с этим начальникам местной противовоздушной обороны районов было приказано срочно форсировать постройку газоубежищ и обеспечение населения противогазами. На заводах и фабриках снова начались массовые проверки. 18 мая городской уже комитет обороны рассматривал вопрос «О состоянии местной противовоздушной и противохимической обороны в гг. Горьком, Дзержинске и Балахне»[81].

Но несмотря на принятые меры, состояние газоубежищ было по-прежнему хуже некуда. В частности, в Ворошиловском районе города обеспеченность ими населения составляла всего 23 %. Аналогичная или худшая ситуация была и в других районах[82]. Таким образом, в случае химической бомбардировки лишь менее четверти жителей города могли укрыться в специальных убежищах.

Тем временем Гитлер отложил начало химического удара на Восточном фронте, хотя и не отменил его. Подготовительные работы продолжались, причем в таких масштабах, что сведения о них постоянно попадали в руки советской разведки.

28 мая в Управление СМЕРШ Центрального фронта доставили немецкого перебежчика Шаафта из 86-й пехотной дивизии. Он сообщил старшему оперуполномоченному 3-го отделения 2-го отдела Тарабрину, а затем и начальнику Управления генерал-майору Вадису о том, что Вермахт готовится к применению химического оружия. Вскоре аналогичную информацию сообщил другой военнопленный. Смершевцы составили соответствующую докладную записку В. С. Абакумову.

7 июня 1943 г. Верховное командование Красной Армии в своей директиве, подписанной Сталиным и А. М. Василевским, предупредило войска о возможной химической атаке: «Ставка располагает сведениями, что немецкое командование за последнее время усилило подготовку своих войск к применению средств химического нападения». В частях и соединениях усилилась работа по обучению личного состава противохимической защите. Главное внимание уделялось применению индивидуальных средств защиты. Нередко для наглядности во время занятий использовался имитатор химического оружия газ хлорпикрин, безвредный, но имевший резкий отвратный запах.

Объем работ, выполненных непосредственно на позициях, тоже был велик. На командных и наблюдательных пунктах, в госпиталях строились убежища с установкой в них фильтровентиляционных комплектов. Над окопами и траншеями делались козырьки и навесы для защиты от поливки капельно-жидкостными отравляющими веществами. Дело в том, что командование Красной Армии было убеждено, что основную массу германских химических арсеналов составляет иприт, относившийся к кожно-нарывным отравляющим веществам. О наличии нервно-паралитических газов, против которых все эти «навесы» и «фильтрокомплекты» были бесполезны, ничего не знали.

Так или иначе, во время операции «Цитадель» немецкие войска тоже не получили приказ о химическом ударе, хотя все приготовления к нему были закончены. Скорее всего Гитлера всякий раз останавливали две вещи. Во-первых, несмотря на заверения сторонников химии, он не был уверен в абсолютной эффективности химического оружия. Во-вторых, фюрер боялся ответного удара англичан и американцев. С одной стороны, нацистскому руководству казалось, что последние не заинтересованы в победах советских войск и закроют глаза на нарушение Германией Женевской конвенции. Но с другой, оно не было уверено, что это так и есть на самом деле. В результате, несмотря на следующие одно за другим поражения на фронте, фюрер так и не отдавал рокового приказа, считая, что момент для него еще не настал.

К марту 1944 г. в распоряжении Вермахта было достаточно запасов нервно-паралитических газов табуна и зарина, причем ими уже было оснащено большое количество боеприпасов.

Хорошая возможность применить новое оружие представилась в июне, когда союзники начали операцию «Оверлорд». Высадка десанта осуществлялась на довольно ограниченном участке французского побережья протяженностью несколько десятков километров. Хотя американцам и англичанам сразу удалось закрепиться на плацдарме, это была лишь узкая полоска между морем и немецкими укреплениями. В этих условиях массированное применение химического оружия могло привести к огромным потерям и панике среди атакующих.

Однако фюрер в это время слепо верил в другое «чудо-оружие» – крылатые ракеты V-1, поэтому историческое решение снова не было принято. Хотя для химического удара по Англии и войскам союзников с технической точки зрения все было готово. Об этом говорит тот факт, что со временем американские войска захватили несколько огромных подземных хранилищ химического оружия, где хранились десятки тысяч снарядов, а также 130 тысяч авиационных 250 кг и 500 кг бомб, начиненных нервно-паралитическими газами.

Что интересно, сами союзники, ничего не ведавшие о нервно-паралитических газах, боялись, что Гитлер применит против них… радиологическое оружие.

Американская разведка знала о том, что в Третьем рейхе идут работы по созданию ядерного оружия. При этом было известно, что в создании непосредственно бомбы немцы скорее всего отстали, однако выявить и создать сами радиоактивные материалы они вполне были в состоянии. Еще 25 мая 1943 г. Роберт Оппенгеймер писал своему коллеге физику Энрике Ферми, что некоторые радиоактивные материалы, к примеру стронций, вполне можно использовать для заражения местности. В июле 1943 г. американские ученые уже получили представление о том, что в процессе расщепления урана выделяется радиоактивное излучение, опасное для жизни человека. В связи с этим по указанию начальника штаба армии генерала Маршалла для войск была заказана большая партия портативных счетчиков Гейгера-Мюллера.

К началу 1944 г. американские ученые уже имели довольно четкое представление о поражающих факторах атомного оружия и радиоактивном излучении. Тогда и появился термин «радиологическое оружие». Имелось в виду, что радиоактивные вещества можно было использовать для поражения людей ионизирующим излучением, заражения окружающей среды, военной техники и других объектов. Вещества же эти могли быть получены из продуктов отхода первых действующих атомных реакторов или выделены специальным путем. Генерал Лесли Гровс, руководитель американского атомного проекта, уже понимавший, что из себя будет представлять атомная бомба, весной 1944 г. был уверен в том, что существует реальная угроза применения Вермахтом радиологического оружия с помощью артиллерийских снарядов и авиационных бомб.