Я отметил, как широко негареты используют магию. Так, каждый шатер на самом деле представлял собой лишь клочок войлока, несколько обрывков веревок и кусочков дерева размером с зубочистку, и на все это накладывалось заклинание. Иллей без устали носился по всему лагерю. Останавливаясь перед шатром, он бормотал несколько слов, и высокое, просторное сооружение бесследно исчезало. Оставалось только подобрать с земли небольшие кусочки, составляющие его суть. Одеяла, лампы, подушки — все эти крошечные предметы в действительности годились только на то, чтобы обставить игрушечный домик для кукол.

— Жаль, — сказал Бакр, заметив, с каким интересом я наблюдал за происходившим, — что никто до сих пор не нашел способ воздействовать магией на цыплят и прочую живность, а то мы бы полностью избавились от необходимости таскать с собой повозки.

Я обратил внимание на то, как два мальчугана гнались за козлом, а через мгновение уже сами убегали от него.

— Да, в первую очередь на коз, — задумчиво пробормотал Бакр, потирая зад — то место, куда его, по всей видимости, когда-то здорово боднули.

Вскоре на поле остались только костры, котлы и сковороды, вокруг которых суетились повара. Теперь наступил черед настоящей трапезы. Мы позавтракали яйцами в соусе, таком горячем, что яйца сварились бы в нем, если бы уже не были сваренными вкрутую, так что весь свой жар соус обрушил на мой рот; свежеиспеченным ржаным хлебом; сладкими булочками и чаем в изобилии. После окончания завтрака настал черед кухонь. Чугунные котлы и огромные чугунные сковороды тоже значительно уменьшились в размерах. Иллей признался мне, что не владеет заклинаниями, способными воздействовать на жаропрочную посуду, поэтому ее приходится покупать в городах у чародеев, умеющих найти нужный подход к Шахрийе, богине Огня.

Наконец мы тронулись в путь.

Через два часа начал моросить мелкий дождик, но мы были рады спуститься с гор на уходящую к самому горизонту равнину.

Ко мне подъехал Бакр.

— Если не секрет, сколько у тебя было людей, когда ты покидал пределы Нумантии?

— Столько же, сколько их у меня сейчас.

— Рад это слышать, — сказал он. — Как правило, тем, кто пытается перейти через горы, приходится оставлять на пути кости.

— Наверное, нам повезло.

— Да, повезло, — рассеянно произнес Бакр. — А спросил я потому, что мне никогда не приходилось слышать о дипломате такого ранга, путешествующем, как ты, налегке. Насмотревшись на посланников короля, я пришел к выводу, что они шагу не могут ступить, не обставив его с огромной помпезностью. Или у вас в Нумантии все по-другому?

— Абсолютно так же, — сказал я. — Наверное, во всем мире политики одинаковы.

Какое-то время мы ехали молча.

— Еще один странный момент, — снова заговорил Бакр. — Если бы ты был майсирцем такого высокого ранга, все сопровождающие должны были бы быть офицерами.

— А кто в таком случае рубил бы дрова и готовил еду?

— Разумеется, младшие пыдна (офицеры), — сказал Бакр. — Майсирцы не любят общаться с низшими сословиями, калсторами и девасами (уоррент-офицерами и рядовыми) — если только речь не идет о том, чтобы приказать им пойти и храбро умереть. Простой солдат мало чем отличается от животного.

— Я читал об этом, — сказал я. — Но ни один военачальник, рассуждающий подобным образом, не сможет командовать своими подчиненными. Совсем не сможет.

— Не сможет, — согласился Бакр. — Вот почему солдаты бросают свои части и становятся негаретами. Мы являемся своего рода щелью, чтобы выпустить пар из накрытого крышкой котла с кипящей водой. Если кто-то больше не может терпеть издевательств своего хозяина, он, вместо того чтобы подкараулить его с топором, бежит к границе. И если ему удается добраться сюда, становится негаретом.

— Как вы определяете, что из беглеца выйдет хороший негарет? — спросил я.

— Раз он сумел дойти к нам живым, обязательно выйдет, — усмехнулся Бакр. — Ведь для этого ему нужно ускользнуть от ищеек своего господина, пройти по землям, где за поимку беглых рабов выплачивают вознаграждение, ускользнуть от волков и медведей, не утонуть в бурных реках... К тому времени как этот человек попадет к нам, он успеет закалиться. Или же его кости останутся белеть в суэби.

Сперва такому новичку предложат работу в одном из сообществ негаретов. Потом, когда какой-нибудь отряд, вроде отряда Бакра, называемый ланксом, прибудет в город, чтобы купить все необходимое, беглец при желании сможет к нему присоединиться.

— И через какое-то время этот человек — не важно, мужчина или женщина, — закончил Бакр, — становится настоящим негаретом, и ему позволяется выступать на наших риетах, или собраниях. То же самое произошло и со мной. Да-да, — подтвердил Бакр, увидев мое изумление. — Любой может подняться с самого низа на самый верх. На наших риетах любого могут предложить в качестве предводителя; кроме того, каждый человек может выдвинуть самого себя. Затем все взрослые принимают участие в голосовании, и так выбирается новый йедаз. Если кому-то не нравится йедаз, он волен перейти в другой ланке. И это очень хорошо, ибо так снижается внутренняя напряженность в ланксе. Помимо этого, обмен людьми предотвращает кровосмешение внутри одного ланкса, что могло бы в конечном счете привести к тому, что вместо воинов остались бы одни придурки, пускающие слюни и способные только гонять цыплят.

— Разве у негаретов нет верховного вождя?

— Разумеется, есть. Король Байран.

— Нет, я имею в виду единого предводителя из вашей же среды!

— Зачем он нам нужен? В каждом нашем городе есть кантибе, мэр Его выбирают на городском риете. В последнее время король повадился присылать в наши города своих наместников, чтобы они защищали интересы Майсира.

— И как вы к этому относитесь?

Бакр начал было что-то говорить, но вовремя спохватился.

— Конечно, хорошо. Мы же преданные слуги короля Байрана. — Он хитро усмехнулся. — Ну а если наместник придется нам не по душе, просто поразительно, какие жуткие вещи могут случиться с майсирским шамом, если ему, например, вздумается прогуляться ночью по берегу реки. Пока что всякий раз, когда происходило подобное прискорбное событие, преемник несчастного оказывался гораздо более благоразумным.

— По крайней мере в части прогулок по берегу реки, — уточнил я.

Мы спустились с гор в суэби. Как и описывали ее путешественники, бескрайняя равнина простиралась, покуда хватало глаз. Но это была не ровная пустыня. Подобное заблуждение могло привести опрометчивых к гибели. Суэби пересекают многочисленные овраги и балки, где запросто может устроить засаду отряд бандитов или кавалерийский эскадрон.

Местность бывает то засушливой, то заболоченной, и путнику приходится тщательно выбирать дорогу, чтобы не утонуть и не завязнуть в болоте. Порой встречаются небольшие леса, но в них нет высоких сосен и тропических деревьев джунглей Нумантии. Здесь все деревья невысокие, с кривыми, изогнутыми ветвями, с густым подлеском. И еще в суэби постоянно дует ветер — иногда он что-то нежно напевает, обещая неведомые чудеса, иногда яростно ревет.