Дэлл почувствовал, что искра надежды, вспыхнувшая под слоем пепла, медленно угасла. Значит, все предопределено, значит, зря он всколыхнулся…

— …нужно откатываться назад, только так…

Неоконченная мысль прервалась, Одриард автоматически переспросил:

— Что?

— Нужно откатиться назад, в прошлое. Только так можно изменить то, что произошло сейчас.

— В прошлое? — Слова разом иссякли. — Ты это серьезно?

— Да.

Секундная пауза. Шок. Расширившиеся зрачки.

— А это возможно?

На какой-то момент забылись боль и страх, вместо этого возникло жадное желание знать больше.

— Это рискованно и опасно. Но других вариантов нет.

Шок усилился; лавина сумбурных эмоций понеслась с вершины горы; самообладание, судя по трясущимся рукам, соскользнуло на грань скорого исчезновения.

— Подожди-подожди… объясни мне, что ты имеешь в виду?

Бернарда не отвечала долго — зачем она вообще здесь? О чем говорит? — смотрела на висящую в воздухе карту и о чем-то думала. Взгляд хмурый и сосредоточенный, брови сведены к переносице, а в глазах тяжесть принятия сложного решения. Спустя минуту она повернулась к нему, непривычно напряженная, и спросила:

— Дэлл, ты хотел бы получить второй шанс?

В горле сделалось сухо; язык моментально прилип к небу, Одриард даже не смог ответить. Как ответить на вопрос, в серьезность которого не веришь? Разве может быть второй шанс? Разве можно откатиться в прошлое?

Бред… Я вижу и слышу то, чего нет… Лагерфельд предупреждал…

— Ди…

— Ответь мне! И ответь честно! Если я смогу это сделать — повернуть время вспять, — ты обещаешь, что все не пойдет по тому же сценарию? Я не хочу рисковать понапрасну… если… когда Дрейк узнает, он мне шею свернет… наверное, — добавила она неуверенно, и во взгляд примешалась растерянность — видимо, следствие размышления о наказании за своеволие.

Впервые за все это время Дэлл допустил, что происходящее в кабинете не бред и не игра воспаленного воображения, и заставил себя осмыслить сказанное. И содрогнулся.

— Да он нас обоих за такое схоронит заживо.

— Оставь это мне.

На этот раз в ее голосе прозвучал металл; Дэллу сделалось легче.

Значит, она действительно верит в то, что говорит.

Он снова попытался сглотнуть — сухое горло саднило, но ввинтившаяся болтом мысль о возможном втором шансе (невозможно даже думать о таком, но все-таки) светила яркой путеводной звездой в конце бесконечно мрачного тоннеля, заставляя забыть о физических неудобствах.

— Как, Ди? Как ты…

— Неважно! Ты скажи, готов ли ты?

— Я?… — прохрипел Дэлл; эмоции все-таки прорвались внутрь, мешая и думать, и дышать. — Я что угодно отдам…

— Не надо ничего отдавать. Только скажи, что не наломаешь новых дров!

Вместо ответа Одриард прижал ладони к лицу — глаза щипало. Второй шанс… Неужели второй шанс? Может ли так быть на самом деле?

— Я постараюсь, — ответил сдержанно, чтобы скрыть глубину истинных чувств, готовых прорваться через край. — Я сделаю все, что смогу — честно.

— Хорошо. — В голове Бернарды прозвучало облегчение. — Тогда действовать надо быстро, у нас мало времени: он скоро почувствует манипуляции с пространством и пресечет их…

Она говорит о Начальнике…

— …сделаем так: память о произошедшем останется только у тебя, меня и Дрейка, остальные просто вернутся в определенную точку прошлого без воспоминаний. Приобретенный опыт должен сохранить только ты, Меган должна забыть. Понимаешь, почему так?

— Да.

Как же не понимать…

— Я буду помнить, это понятно; Дрейк вообще не забывает, это тоже ясно.

— Он все вернет на место, когда узнает…

Сомнения жгли, кусались, затмевали свет тлеющей вдали звезды.

— Пусть попробует. Я сделаю так, что вернуть жизнь в эту точку будет невозможно. Я ведь тоже кое-чему научилась, Дэлл.

Свет звезды вновь прояснился.

— Теперь нужно решить «когда».

— Что когда?

Все развивалось слишком быстро.

— В какую именно точку прошлого ты хочешь, чтобы я тебя вернула? И думай быстро… у нас мало времени. Только одно условие — это важно — не называй дату раньше середины февраля — я не хочу еще раз пережить собственную смерть[1].

Понял, не дурак…

Не глядя на хозяина дома, Бернарда принялась медленно разводить руки в стороны.

Он чувствовал себя растерянно и ошарашено из-за резкого поворота событий, но эту картину запомнил на всю жизнь: стоящая в центре комнаты девушка в тапочках, между ее ладоней вращается энергетический шар, он ежесекундно растет и ширится, засасывая в себя очертания предметов — через мир начинают проходить невидимые судороги. Что-то происходит одновременно и с пространством, и с сознанием; все мутится, делается неясным, зыбким, почти незнакомым. Комната плывет, или то вновь играют шутку уставшие глаза?

— Быстрее! Я жду твоего решения!

Голос хриплый, требовательный, взволнованный.

Дэлл кое-как превозмог нахлынувшую боль; тугие волны, прокатывающиеся по воздуху, вызвали новый спазматический приступ и почти парализовали мыслительный процесс.

Это все происходит на самом деле?! Разбираться некогда, нужно решать. Если галлюцинация, то через какое-то время я проснусь, а если правда…

— Сейчас! Сейчас!..

Точка? Какая может быть точка? В какой момент откатиться? В памяти роятся тысячи изображений — дни, даты, связанные с ними ситуации. Середина, конец февраля… Насколько далеко желательно отъехать во времени, где оказаться вновь, чтобы быть уверенным, что засасывающееся в распухший шар, словно в раструб пылесоса, текущее настоящее не повторится?

— БЫСТРЕЕ!!!

Комната начала распадаться на частицы, в непонятном месиве из тонких бесформенных субстанций остались лишь колышущиеся женские волосы и лихорадочно блестящие глаза. И вращающаяся меж пальцев сфера, сделавшаяся огромной, жадной, пустой в центре.

И тогда Дэлл принял решение, что-то кликнуло в сознании, сформировалось и подкрепилось ощущением «правильно». Он закричал так громко, что едва не порвал голосовые связки.

Только бы успеть объяснить… Только бы успеть сказать до того, как вся эта чертова конструкция захлопнется!

Он успел.

Потому что последним, что прорвалось сквозь вихрящиеся потоки и долетело до растворяющегося в пустоте слуха, было одно единственное слово: «услышала», после чего временной отрезок, в котором пять минут назад, привалившись к стене, сидел раненый мужчина, а напротив него стояла женщина, перестал существовать.