Он посмотрел в глаза Анжи — азартные огоньки плясали в них — и почувствовал экстаз, замысливая, как она умрет. «Убивая тебя, я и себя лишусь на какое-то время», — подумал он.

Но оставался один последний барьер. И страх этого так глубоко въелся в его браксанскую душу, что потребовалась вся смелость, чтобы поднять руку, в которой Затар держал бы меч, и предложить ей.

Анжа лиу Митете была поражена.

— Ты знаешь, чего ты просишь?

— Я хочу узнать своего врага.

— Ты это не переживешь. Ваш народ не создан для таких вещей!

— Ты предполагаешь, что во мне есть слабость там, где ее на самом деле нет.

— Совсем нет? Я сомневаюсь в этом, — но Анжа перегнулась через стол таким образом, чтобы дотянуться до его руки и ухватилась за нее. — Ты дурак, кайм’эра. Это поле битвы — м о е.

Мгновение ничего не происходило. Затишье перед бурей. Но вдруг вселенная разорвалась на части у него в сознании.

В первые мгновения потребовалась вся его сила, чтоб не сойти с ума.

«Сдаться легко, — пришел ее голос, но без звука. — Отказаться от всех чувств, обнять тьму».

Затар боролся с соблазнами, хотя они, казалось, пускали корни в его сознании. Он боролся за себя, и наконец нашел. Затар требовал понимания.

Резкая, неосязаемая жизнь, которая окружала его, сдалась под натиском его призывов. Он вызвал всю силу первобытной традиции и бросил Анже вызов именем кайрта: «У меня есть право знать природу моего врага».

Небо и земля, и воздух были сладкими. Затар упал, пораженный. Трава шевелилась у него под перчаткой, и он быстро отдернул руку, и заметил, что она совсем не двигается. Очарованный, он погладил траву. Жизнь, которая находилась внутри хрупких травинок, пела ему о простом, первобытном существовании — песнь бытия, не отягощенного мыслью. Что-то находилось у Затара над головой. Он повернулся, посмотрел в небо и увидел стаю птиц, летящих в его направлении. Затар дотронулся до них, узнал их голод, ощутил силу, которая гонит их вперед, чувства, неизвестные человеку, мысли о бесконечной миграции, он услышал их призыв к спариванию и радостную мелодию, проносившуюся сквозь их души.

И Анжа была перед ним.

Он встал.

— Что это? — прошептал он.

— То, чего ты требовал, — ответила она отстраненно. — Заглянуть в мой арсенал. Добро пожаловать в мой мир — или по крайней мере его образ, который могут разделить наши сознания! Этого достаточно, чтобы ты увидел потенциал того, с чем столкнулся.

— Ты не ожидала этого, — сказал Затар и тем самым — он понял — облек ее мысли в слова.

— У тебя очень сильная воля — твоя приспособляемость нетипична. Наслаждайся ею, пока она у тебя есть, браксан.

Затар коснулся земли и понял голод червей, спрятавшихся внутри, увидел туннели и пещеры, и пустоту коры планеты, глазами и разумом существ, обитавших в таких местах. Он потянулся вверх, наружу, и почувствовал звезды, как нежное прикосновение к его сознанию. Но не самих звезд, нет, миллионов живых существ, что обитают вокруг этих точек света и испускают свои мысли в Пустоту, формируя свои культурные и эмоциональные центры.

— Великолепно! — выдохнул Затар.

Анжа удивилась и он это почувствовал.

— Ты не видишь ничего, что вызывало бы у тебя страх?

— Я вижу только то, что меня поражает.

— Люди твоей расы не чувствуют подобного, — бросила она ему вызов.

— Значит они дураки, — Затар посмотрел на нее с новым чувством, окрашенным ревностью. — Жить так…

— Попробовать это прекрасно, — перебила Анжа. — Но жизнь с этим приносит больше боли, чем ты можешь себе представить теми способами, которые разум не-экстрасенса не может уловить.

— Кто ты? — Затар проигнорировал ее слова.

— Моя личность? Мое тело? — Анжа грациозно указала на себя, и это было бы не к месту, если бы она сделала это в физическом теле на физической плоскости. — Весь этот мир — наша фантазия, и сила, которой я обладаю, поддерживает его для тебя.

— Он не реален.

— Он не материален. Но очень реален.

— Но наши тела…

— Все там же — за столом переговоров, где мы сидим, сжимая руки друг друга. Сколько времени отнимает мечта? Мысль отнимает меньше. Это реально только для нас, и только в тот момент, когда мы это переживаем.

Затар закрыл глаза и пил чистое экстрасенсорное богатство своего окружения. Это оказалось легко, если закрыть глаза, тогда меньше отвлекающих моментов. Земля и небо… и она. Затар чувствовал ее ненависть, немного окрашенную страхом. Анжа ждала, что он сломается, но Затар не так-то прост, чтобы сжаться и отпрянуть от ее силы просто потому, что так велит традиция. Его сознание наполнялось страстным желанием. Желанием ее и всего того, что она собой представляет. Ее ненависти, которая только привлекало таких, как Затар. Он желал Анжу и потому, что она одержала над ним верх. По большей части потому, что она — шемар, и на протяжении всей истории такие женщины вызывали сильнейший голод у мужчин его племени, а также сильнейшую слепую страсть.

— Будь осторожен, — предупредила Анжа. Это приказ — она неосторожна. А его уход в сторону вызывал у нее дискомфорт? Если и так, то это его первая и пока единственная победа.

Не желая упускать случая, Затар приблизился к Анже. Пусть прочитает намерение у него в сознании. Она может быть мастером экстрасенсорного искусства, но в царстве человеческой сексуальности браксанам нет равных. Физические удовольствия для них также естественны, как воздух, и также необходимы. В то время, как она, воспитанная в азеанском окружении…

— Ты делаешь ошибку, — потрясенно выговорила Анжа, она показалась ему неуверенной. Затар почувствовал в ней ответ, призыв, голод, который отвергал доводы разума. Враждебность и страсть были комбинацией, которую очень высоко ценили браксаны; мысль о том, чтобы попробовать не только удовольствие от ее тела, но и резкую горечь ее ненависти, возбуждала и доводила желание до невыразимых высот.

Это была мечта, не так ли? А у мечты не бывает последствий.

Затар схватил женщину за плечи и поразился, когда поток чувств захлестнул его с головой. Он дотронулся до нее — до самого себя — их чувства перемешивались, он едва ли смог отличить одни от других. Тем не менее они с Анжей были разными. Затар гладил ее, чувствуя, как тело ее дрожит под его ладонями, как его собственное тело. Анжа была не против, нет, хотя ее определенно беспокоила его инициатива.

— Ты не знаешь, что делаешь, — прошептала женщина.

Но он знал. Затар вкушал удовольствие Анжи и делился своим, и это было наслаждение, о котором не могли и мечтать ему подобные.

— Дурак! — промолвила она, но не отпрянула. — Ты пожалеешь об этом… — Но в ней жила такая жажда и она вырвалась на волю, объяла Затара богатством и противоречием ее желания…