– Легче. Спокойнее.

Хорошо ему говорить, когда его сила продолжала втекать в нее. Ветер и лед перемешивались, образуя неукротимый вихрь.

– Они совсем близко.

Предостережение Рульфа донеслось как из другого мира.

– Целься в самую середину их флотилии, – велел ей Рован. – Удар должен разметать боковые корабли и погнать их прямо на рифы.

Дальнейшая стратегия была ей понятна: корабли затонут, а уцелевших солдат будут ждать меткие стрелы Фенриса и людей Рульфа. И конечно же, сокрушительная магия Рована.

Магия Аэлины ощетинилась, чуя близкое соседство с надвигающейся тьмой. Но все это происходило где-то за горизонтом ее сознания.

– Почти в пределах досягаемости! – крикнул Рульф.

Аэлина начала подниматься к поверхности, таща за собой огненную бездну.

– Спокойнее, – напомнил Рован.

Выше, еще выше. Аэлина поднималась наверх, к морю и солнцу.

«Сюда, – манило ее солнце. – Ко мне».

И ее магия шла на голос.

– Пора! – рявкнул Рульф.

Ее магия, подобно яростному зверю, сорвалась с поводка и выплеснулась в окружающий мир.

Сознание подсказывало: она действует успешно, направляя свою силу и силу Рована туда, куда надо.

Какими бы манящими ни были глубины ее магии, Аэлина обуздала искушение туда отправиться. Пусть колодец оказался глубже, чем прежде, не стоит забывать: сила продолжала расти. Магическая сила росла и достигала зрелости вместе с нею.

Но магия чуть не сыграла с ними злую шутку. Рован вдруг понял: если бы Рульф не прокричал: «Пора!» – момент был бы упущен.

Из-под пальцев Аэлины вырвался столб огня, который не обжигал, и взмыл в небо, окрасив мир в красные, оранжевые и золотистые тона.

Аэлина попыталась вырваться из рук Рована, но он поймал ее, словно опасался, что даже на расстоянии нескольких шагов их объединенная магическая сила может распасться на отдельные потоки. Все, кто был на палубе, опасливо пятились и падали, натыкаясь на скамейки.

А огненный столб поднимался все выше – вихрь смерти, жизни и возрождения.

Фенрис что-то бормотал сквозь зубы.

Магия Аэлины продолжала изливаться в мир, становясь горячее и необузданнее.

Кажется, Аэлина скрежетала зубами. Ее голова запрокинулась. Глаза были закрыты. Она дышала ртом.

– Аэлина, осторожнее, – предостерег Рован.

Столб пламени расширялся, становясь по краям голубым и бирюзовым. Это пламя могло плавить кости и раскалывать камни.

«Я дал ей слишком много своей силы, – запоздало спохватился Рован. – И в свою она проникла слишком глубоко».

Вражеские корабли, охваченные пламенем, лихорадочно пытались потушить огонь. Забыв об атаке, они разворачивались, еще надеясь убраться подальше от опасного места.

Все, что должно было произойти потом, предназначалось уже не им. Они были обречены, поскольку не имели сил прорвать огненную стену.

Завершающая часть этого «представления на воде» предназначалась жителям пиратской столицы и остальному миру. Пусть знают: Аэлина – уже не малолетняя принцесса, играющая с угольками.

– Аэлина, – позвал Рован.

Он потянул за связующую нить. Но на другом конце была разверстая пасть бессмертного древнего зверя. Зверя, приоткрывшего один глаз. Зверя, способного говорить на языке тысячи миров.

Жилы Рована наполнились льдом.

«Ключ Вэрда, – пронеслось у него в мозгу. – При ней – Ключ Вэрда».

Рован снова прошептал ее имя. Он почувствовал, как дно ее магической силы треснуло, словно древний зверь, обитавший внутри Ключа, вдруг ударил лапой, разгоняя пепел и круша камень.

А внизу, подобно вулканической лаве, бушевала сердцевина магии. Возможно, то было огненное сердце Мэлы. Аэлина нырнула в эту силу и теперь купалась в ней.

Рован попытался шевельнуться. Он хотел крикнуть, что нужно немедленно прекратить это опасное занятие.

Но крикнул не он, а Рульф. Ошалевший от ужаса, зачарованный происходящим, пиратский капитан помнил и о насущных делах.

– Открывай огонь! – заорал он Аэлине.

Она услышала, однако повела себя более чем странно. Огненный столб вдруг стал оседать, втягиваться в нее и сворачиваться внутри. Крупицы магической силы, словно капельки раскаленного металла, проникли и внутрь Рована, с шипением вонзаясь в его душу и больно обжигая.

Языки пламени потухли. Руки Аэлины потянулись к Ровану и вытащили из него последние остатки силы.

Потом она отдернула руки, а ее магическая сила и сила Ключа Вэрда слились.

Ноги Рована подкосились. Он упал на колени. В голове что-то затрещало, будто внутри прогремел гром.

Когда Аэлина открыла глаза, он понял: это был вовсе не гром, а стук настежь распахнутой двери. Ее лицо стало отрешенным. Холодным, как межзвездное пространство. А глаза…

Они сохранили яркий бирюзовый цвет… но вместо золотых крапинок у них появились серебристые ободки. Все золото исчезло.

– Это не Аэлина, – прошептал Фенрис.

Чувственные губы тронула улыбка, жестокая, высокомерная. Глаза с удивлением смотрели на железную цепь вокруг запястья.

Железо мгновенно расплавилось и прожгло доски палубы насквозь. Неведомое создание, смотревшее на мир глазами Аэлины, сжало пальцы Аэлины в кулак. Оттуда хлынул свет.

Холодный белый свет. Щупальца серебристого пламени…

– Уходи поскорее, – предостерег Рована Гарель. – Уходи и не смотри на нее.

Гарель и Фенрис – оба стояли на коленях, опустив голову.

Кто-то овладел телом его любимой и теперь равнодушно взирал на вражеский флот… И вдруг Рован понял, ктó перед ним. Интуиция, некое первозданное чутье подсказали ему.

– Денна, – прошептал Рован.

Она сверкнула глазами. Знак подтверждения.

Потом она заговорила. Голос у нее был одновременно глубоким и каким-то «замогильным», юным и старым.

– У каждого Ключа есть Замок. Передай Обетованной королеве, чтобы как можно быстрее нашла Замок. Если она этого не сделает, если не вернет Замку Ключи, ей не помогут никакие союзники. Скажи ей: пламя и железо, соединенные вместе, превращаются в серебро и помогают узнать, чтó надлежит искать. Нужен всего один шаг.

Произнеся эти слова, Денна отвернулась.

Рован понял природу силы в ее руке. Пламя, струящееся из пальцев, будет обжигающе холодным. Это холод звезд, холод украденного света.

Вместо горячего огня – огонь лунного света.

Только что она была на палубе корабля. И вдруг… случилось непонятное.