скользкое от крови. Никак не выходило. Подбежали ещё матросы. Поднажали! Получилось! Плотники принялись крепить «уши».

– Сюда, ребята! – позвал адмирал Новосильцев. – Причаститесь.

Матросы по очереди подбегали к священнику. Тот подносил крест и благословлял. Матросы, поцеловав крест, тут же срывались обратно к орудиям. Священник вёл службу спокойно, размеренно, как будто стоял в храме, а не на бастионе под бомбами. Корнилов бесстрашно поднялся на банкету и принялся рассматривать позиции неприятеля. Бомбы лопались, разбрасывая осколки, вздымая тучи пыли вперемешку с удушливым дымом. Все кругом рушилось, кувыркалось, разлеталось….

Да как же им не страшно? – удивлялся Павел. – Ни матросам, ни их адмиралу?

– Кречен! Поручик, вы оглохли?

Павел обернулся. Перед ним стоял Тотлебен.

– Простите, уши заложило, – извинился Павел, или ему это показалось. Голоса своего он не услышал.

– Придите в себя, – хорошенько тряхнул его подполковник. – Возглавьте рабочих на левом фасе. Немедленно исправляйте повреждения.

– Слушаюсь!

Стену бастиона разметало ядрами. Амбразуры осыпались. Плетёную оснастку туров разнесло. Голые прутья торчали во все стороны. Доски, вставленные для укрепления щёк амбразур, горели. Матросы пытались тушить их песком. Ничего на десять шагов не видно из-за пыли и дыма.

– Сюда! – Крикнул Павел своим сапёрам.

Принялись откапывать заваленное орудие.

– Крепи! – кинулся Павел в другое место, где ставили туры, на место разбитых. Насыпали в них землю. Только сапёры поставили все туры, накидали сверху мешков с песком, как несколько крупных ядер разворотили всю их работу.

Кинулись вновь восстанавливать.

Капитан-лейтенант Попов с ужасом наблюдал, как адмирал Корнилов бесстрашно подходит то к одному орудию, то к другому, выглядывает спокойно в амбразуры, советует наводчикам, как лучше ставить угол.

– Владимир Алексеевич, – взмолился Попов. – Отправляйтесь в город. Все донесения с обороны вам в штаб доставят. Я сам осмотрю позиции.

– Никуда я не уйду! – решительно ответил Корнилов. – Ведите меня на пятый бастион.

– Кречен, за мной! – позвал подполковник Тотлебен. – Без тебя справятся. А ты мне нужен.

Они с Тотлебеным пошли вслед за Корниловым. По дороге адмирал увидел солдат Московского полка, располагавшихся в траншеях. Осколки гранат со зловещим шуршанием проносились над их головами. Солдаты жались к земле.

– Зачем вы здесь стоите? – крикнул Корнилов офицеру.

– Приказано, – ответил тот.

– Сколько выбыло?

– Двенадцать человек.

– Немедленно отведите своих людей к лазаретным казармам. Здесь оставьте наблюдателей.

***

Пятый бастион окутало дымом, будто вулкан. Нахимов командовал огнём. Он стоял уверенно в центре бастиона на крыше порохового погреба, словно на мостике корабля. Парадный сюртук с золотыми эполетами забрызган кровью. Он утирал кровь с лица большим белым платком, но только ещё больше размазал алые пятна по щекам.

– Без доклада! – остановил его Корнилов, когда Нахимов, заметил командующего флотом. – Сам все вижу. Вы ранены?

– Ерунда! – Нахимов спрыгнул с крыши погреба.

– Осколком?

– Камнем. Насыпь турами не укреплена, когда ядро попадает, галька разлетаются не хуже картечи.

– Не учли, – кивнул с сожалением Тотлебен.

Корнилов смело вскочил на банкету к стрелкам, Нахимов за ним. Капитан-лейтенант Ильинский, закричал:

– Куда вы! Немедленно сойдите!

– Не мешайте! – строго сказал ему Корнилов. – Мой долг – видеть всех.

Тотлебен, тем временем, с Павлом осмотрели оборонительную казарму. Она к тому времени представляла из себя груду кирпичей вперемежку с чугуном. Батарея из пяти орудий, что стояла за казармой молчала. Все пушки сброшены со станков, прислуга перебита. Подошла рота солдат из прикрытия. Принялись убирать тела и разгребать завалы.

– Почему не подвозят орудия из резерва? – строго спросил Нахимов у Ильинского.

– Невозможно, – ответил тот. – Дорога простреливается. Четыре пары лошадей убило.

– Но что-то надо делать? – требовал Нахимов. – Отправьте команду осмотреть сбитые орудия. Надо хотя бы одно отремонтировать.

– Я – на шестой, – сказал Корнилов и велел подать лошадь.

***

Оборонительная казарма шестого бастиона достойно выдержала обстрел, но местами дала трещины – руку можно просунуть. Внутри от порохового дыма – не продохнуть. Капитан Зарин командовал артиллеристами: то смело взбирался на верхний фас, то слетал вниз, к тяжёлым орудиями и давал указания наводчикам.

Завидев Корнилова, матросы грянули «Ура!» и вновь принялись за свою работу у пушек.

– Как дело идёт? – чуть ли не в ухо крикнул Корнилов Зарину.

– Плохо! – недовольно ответил капитан. – Ещё пару часов такого обстрела, и стена валиться начнёт.

– Почему? – вмешался Тотлебен.

– Сложена абы как. Раствор негодный. Я бы, Владимир Алексеевич, инженеров, кто эту стену возводил, посадил бы сюда вот, прямо сейчас, да пусть они отчёт о расходах пишут: куда столько денег угробили? А стена-то – дрянь!

– Когда уж тут, Апполинарий Александрович? Придёт время – ответят, – заверил его Корнилов.

– Ничего! Выстою! – успокоил адмирала капитан Зарин. – А вы бы шли отсюда. Тут такой аврал – головы не высунуть.

– Главнокомандующий в городе, – доложил Корнилову адъютант.

Адмиралу подвели гнедую лошадь со светлой гривой, и он поскакал вниз по дороге.

– Слава Богу, ушёл! – перекрестил его в спину каперенг Зарин. – Вечно Владимир Алексеевич в пекло лезет.

***

В городе творилось что-то невообразимое. К набережной спешили испуганные горожане. Несли с собой всё, что успели захватить. У пристани толкотня. Переполненные лодки отчаливали к Северной стороне. Бабы с узлами. Мужики с корзинами и мешками. Плачущие дети. Собаки, обезумив от грохота и суеты, путались под ногами, лаяли, выли….

Корнилов встретил князя Меньшикова у своего дома. Главнокомандующий был весь в пыли. Лошадь его испуганно фыркала. Её пробивала мелкая дрожь при каждом близком пушечном выстреле.

– Ну, ну, тихо! – успокаивал лошадь светлейший, сам пытался оттереть грязь с лица платком. Свита из нескольких адъютантов и десятка казаков выглядели не лучше: как будто на них обрушилась песчаная буря.

– Чуть не убило, – усмехнулся князь. – Представляете, в двух шагах от меня бомба в кучу земли врезалась, да как бабахнет! Вот, видите что сотворила? Правым ухом ничего не слышу. Хорошо, осколками никого не задело. Давненько я такого страху не терпел. А вы как? Держитесь?

– Так точно, держимся! Разрешите доложить подробно, ваша светлость?

– Не стоит. Мне одной вашей уверенности – достаточно. У меня расставлены наблюдатели на высотах. Как только французы и англичане пойдут на приступ, я тут же двину в город помощь. Каждой колонне дано точное направление. Но прошу вас, Владимир Алексеевич, не сдавайте ни метра, пока не подоспеют войска!

– Не сдам! – заверил князя адмирал.

– С богом! Я обратно, к армии.

– Прощайте!

***

Капитана Бутакова окружили офицеры. Узнав, что Корнилов попросил укрепить береговые батареи, все рвались в бой.

– Спокойно, господа! – потребовал Бутаков. – Нам самим надо будет прикрывать фортификационную линию. Вы все нужны мне на борту. Мичман Кречен возглавит береговую команду. Он машину отладил. Сможем пока продержаться без механика.

– Машина работает, как