Если по численности противостоящие группировки в Маньчжурии были примерно равны, то превосходство советских войск в боевой технике было подавляющим: по орудиям в 4,4 раза, по танкам — в 7,6 раза. И это при значительно более высоком качестве советской военной техники. Проигрывала Квантунская армия и в количестве и качестве боевых самолётов. Ещё в начале 1937 г. на вооружении ОКДВА и Тихоокеанского флота было 2189 боевых самолётов. Таким был баланс сил на Дальнем Востоке к началу 1939 г., и так же, как и в предшествующие годы, он был в пользу Советского Союза.

Но не успокоились в Токио. Японская агентура в дальневосточном регионе была, и действовала она активно, несмотря на усилия пограничников и контрразведки НКВД. Транссиб — единственная железная дорога, связывающая Дальний Восток с остальной страной, — всегда была под постоянным контролем японской разведки. В Токио хорошо понимали значение этой магистрали и не жалели лучшей агентуры, чтобы держать её под контролем. И переброски по ней тысяч танков и орудий (за 1937–1938 гг. было переброшено 2000 орудий и 1500 танков) были замечены и правильно оценены в Токио. В японском генштабе умели считать и усиление советских войск определили, в общем, правильно. Конечно, допустить двукратное превосходство над Квантунской армией военное руководство империи не могло. И начался аналогичный процесс в Маньчжурии.

Усиливались войска, в портах Маньчжурии разгружались транспорты с военной техникой и боеприпасами. Теперь уже заработала в полную силу агентура советской военной разведки в Маньчжурии. Под пристальное наблюдение были взяты все военные гарнизоны Квантунской армии. Отслеживалось строительство новых военных городков, казарм, складов и особенно аэродромов. Агентура отмечала прокладку новых железных и шоссейных дорог к границам Забайкалья и Приморья. Фиксировалось любое перемещение на территории Маньчжурии воинских частей и особенно появление новых частей из Китая или метрополии. Разведка делала всё для того, чтобы командующие Краснознамёнными армиями в Ворошилове и Хабаровске знали всё, что творится на той стороне за Амуром.

Результаты агентурной деятельности военной разведки в Маньчжурии были отражены в многочисленных разведывательных сводках, которые выпускались и штабами армий, и Разведывательным управлением РККА. Анализ таких разведывательных сводок — занятие очень скучное для историка. Как правило, в этих документах только цифры и факты: количество частей, их численность, вооружение, фамилии и воинские звания командиров. Если идёт речь о новых формированиях, которые зафиксировала агентура, то только место формирования, количество частей и тот район (Китай или Маньчжурия), куда они были переброшены. Если говорится о военно-воздушных силах, то также только номера частей, места нахождения аэродромов, количество самолётов и их типы. В общем, никаких имён и псевдонимов агентуры и никакой романтики — одна бухгалтерия. Военные документы (приказы, сводки, донесения) не терпят многословия. И молодых командиров приучают к краткости ещё в военных училищах. Исследователь может только догадываться, какой иногда большой и тяжёлый труд многих разведчиков требуется, чтобы в итоговом документе (например, месячной разведсводке генштаба) появилось несколько сухих, составленных казённым языком фраз с агентурной информацией.

Вот только несколько примеров разведывательной информации за первую половину 1939 г. В разведсводке по Востоку, выпущенной Разведывательным управлением в конце февраля 39-го, даётся боевое расписание японской армии на 20 февраля. Общее количество частей вплоть до отдельных отрядов и рот, их распределение по театрам военных действий, общая численность сухопутных войск Японии. Даётся также общее количество средств подавления: орудий, танков, самолётов. В этой сводке заметна тенденция, которая станет доминирующей для японской армии в 1939–1941 гг. Почти половину всех войск (752 из 1753 тысяч) и половину средств подавления Япония держала в Китае. Получая большую военную помощь из Советского Союза, Китай продолжал сопротивление, сдерживая большую группировку японских войск, которая в случае заключения мира была бы сразу переброшена в Маньчжурию к советским дальневосточным границам. Эту угрозу хорошо понимали в Москве.

В разведсводке № 07 от 30 мая, которую выпустил разведотдел 1-й ОКА, даётся подробная дислокация японских войск в Маньчжурии и численность и дислокация частей армии Маньчжоу-Го, дислокация японских авиационных частей, подготовка маньчжурского плацдарма — строительство железнодорожных и шоссейных дорог, казарм, складов и аэродромов. В разведсводке № 26 от 20 июля (во время конфликта на Халхин-Голе) отмечается, что в январе — марте 1939 г. в Японии сформировано 9 новых смешанных бригад, которые были сразу же переброшены в Китай. В этой же сводке отмечается формирование шести новых пехотных дивизий, появление которых уже отмечалось в Северном Китае и Южной Маньчжурии. Вывод из этой информации делается тревожный: «Формирование смешанных бригад и пехотных дивизий производится с целью замены ими некоторых пехотных дивизий на фронтах Китая и переброски их в Маньчжурию».

Для Советского Союза необъявленная война на Халхин-Голе была самым крупным вооружённым конфликтом после боёв Гражданской войны. Об этих событиях писали, особенно к юбилейным датам, и в 1969, и в 1979 гг. Газетные и журнальные статьи, как правило, идеологически выдержанны и написаны в духе прославления советского оружия и боевого опыта, организующей и направляющей роли родной и любимой коммунистической партии, прославляя которую сражались и умирали бойцы и командиры в далёких и никому не известных монгольских степях. Писали в традициях всепобеждающей Советской армии, которая если и пресекала планы японской агрессии, то до Байкала. Если уничтожала, то самолёты сотнями, а самураев десятками тысяч. Если громила, то так, что японские войска бежали с поля боя, бросая всю технику и вооружение. При этом полностью игнорировались исследования дальневосточных событий западными историками — о них даже не упоминалось. Архивы в те годы (50 — 80-е) были почти недоступны, и проверить правильность оценок событий 39-го было невозможно. Если и были другие оценки и мнения, то они ложились на страницы кандидатских и докторских диссертаций, которые с грифом «секретно» прятались столь же надёжно, как и архивные документы. На редкие монографии, в которых давалась другая оценка событий, также ставился гриф «секретно», который не снят даже за последнее десятилетие.

Обстановка изменилась к 1989 г. С началом эпохи гласности были рассекречены многие архивные фонды, и в Институте военной истории в 1989 г. к пятидесятилетнему юбилею боёв выпустили сборник документов, посвящённый этой операции. Когда началась работа над первым томом десятитомника «История Великой Отечественной войны», то в научный оборот была введена монография Кокса о халхингольских событиях. Всё это по-новому позволило взглянуть на события тех лет и пересмотреть некоторые устоявшиеся взгляды.

Весной 1939 г. командование Квантунской армии решило воспользоваться разработанным генштабом армии вариантом «Б» плана операции № 8 для пробы своих сил на маньчжуро-монгольской границе. Здесь надо подчеркнуть, что это была именно новая проба сил после Хасана, о чём правильно сообщал Зорге в своих радиограммах в Москву. Представлять события так, что это была новая агрессия в северном направлении через Внешнюю Монголию к Байкалу, как это было предусмотрено очередным вариантом плана японского генштаба, было бы неверно. При той обстановке, которая сложилась в дальневосточном регионе: война в Китае и баланс сил между Квантунской армией и войсками РККА — подобное мероприятие выглядело авантюрой и было бы обречено на поражение.