В Берлине тоже начали понимать обстановку на Дальнем Востоке. Возможный конфликт дальневосточного союзника с Советским Союзом очень интересовал германский генштаб, и военному атташе поручили выяснить обстановку. Отт беседовал с представителем японского генштаба и о результатах беседы сообщил Зорге. 27 января в Москву ушла очередная информация об этой беседе. Японский представитель сообщил полковнику, что генштаб подготовляет войну против СССР усиленными темпами. В Токио считали, что оттяжка времени работает на СССР. Но хотя желание воевать было, возможности воевать на два фронта у империи не было. Даже в случае перемирия в Китае нужно было длительное время держать там большую оккупационную армию. Нужно было также пополнить японскую армию после непредвиденных потерь, а всё это требовало огромных финансовых затрат. Кроме того, в начале 38-го Германия была явно не готова начать войну против Советского Союза, а начинать односторонние военные действия в японском генштабе не хотели. Представитель японского генштаба, с которым беседовал Отт, заявил ему, что «два года являются максимальным, а один год — минимальным сроком для того, чтобы японский генштаб мог начать войну против СССР». Информация была исключительно ценной, и начальник Разведупра наложил резолюцию: «По всем этим телеграммам выпустить доброкачественное спецсообщение». Как правило, такие документы, как спецсообщения, рассылались высшему руководству страны.

Итак, Советский Союз уже в первые месяцы 1938 г. получил почти двухлетнюю передышку на Дальнем Востоке. Это был первый результат тех контактов в Москве, которые начались осенью 37-го. Начало военных поставок в Китай значительно усиливало сопротивление китайской армии, и Япония всё глубже и глубже погружалась в трясину необъявленной японо-китайской войны, окончание которой не просматривалось даже в отдалённом будущем. Характерно, что оценки наших разведчиков в Токио оказались более точными, чем оценки аналитиков японского генштаба. Уже после ареста Зорге писал в своих записках: «Дирксен и Отт были настроены оптимистично, утверждая, что Гоминдан необычайно слаб. Но я придерживался мнения, что враждебные действия будут продолжаться ещё долго, и что силу Гоминдана не следует недооценивать. Ни Дирксен, ни Отт не соглашались со мной. Однако ход событий обернулся так, как я и предсказывал. И потому и Дирксену, и Отту пришлось признать, что я был прав, и мои акции в посольстве соответственно выросли». Одзаки так же как и Зорге считал, что конфликт в Китае перерастёт в крупномасштабную войну. Его выводы основывались на той информации, которую он получал из близкого окружения премьера Коноэ.

Китай вёл освободительную войну, напрягая все силы и стараясь получить любую помощь везде, где только возможно. При этом годилось всё: и материальная помощь у любой страны, и использование военных советников и добровольцев, и моральная поддержка великих держав, и, пожалуй, главное — попытка заполучить союзника, который может вмешаться в конфликт и оттянуть на себя часть сил противника. В 38-м таким союзником, державшим на Дальнем Востоке крупную группировку войск, мог быть только Советский Союз. Но в первой половине года все попытки втянуть нашу страну в военный конфликт с Японией наталкивались на неизменные заявления о миролюбивой внешней политике страны, которые не давали китайским представителям, делавшим подобные предложения, никаких шансов на успех.

Обстановка изменилась к августу 38-го. Бои у озера Хасан были в полном разгаре. С обеих сторон наращивались силы, и казалось, что этот локальный конфликт будет расширяться и превратится в необъявленную войну по типу Китайского «инцидента». Поэтому в Китае решили ещё раз попытаться уговорить северного соседа проявить больше инициативы и более активно вмешаться в конфликт между Китаем и Японией. На этот раз инициативу взял на себя президент исполнительного юаня Кунг (Кун Сянси). 3 августа 38-го он пригласил на обед резидента политической разведки (ИНО НКВД) для того, чтобы обменяться мнениями по поводу последних событий на советско-маньчжурской границе и о советско-японских отношениях.

Кунг заявил, что китайское правительство и китайский народ принимают близко к сердцу советско-японский конфликт, и он как представитель правительства заявляет, что Китай будет твёрдо и последовательно поддерживать Советский Союз. Он также высказал мнение, что военный путь решения японской проблемы сейчас предпочтительнее мирного разрешения советско-японского конфликта. Он обосновывал это тем, что: «Япония истощена годом войны в Китае, этот год показал всю её слабость, поэтому соединёнными силами СССР и Китая легко будет сокрушить военные силы Японии, тем более что, как показала война в Китае, японский морской флот не может быть использован ею достаточно эффективно в войне против СССР, как и против Китая, а воздушный не представляет реальной угрозы для первоклассного советского воздушного флота. В области же людских резервов Китай имеет неисчерпаемые возможности, которые можно бросить против Японии» (60). В переводе с дипломатического на обычный язык это означало — начать совместную победоносную войну против Японии.

Китайский представитель считал, что Германия сейчас не сможет помочь своей союзнице на Дальнем Востоке, так как она ещё не готова к большой войне в Европе, а Англия и США симпатизируют Китаю и не будут поддерживать Японию в случае совместной войны. Таким образом, международная обстановка исключительно благоприятна для военного разрешения вопроса и пропустить её нельзя. По его мнению, «до сего времени Советский Союз не имел достаточно серьёзного повода начать войну против Японии, так как это противоречило бы мирной политике Советского Союза и могло представить его в роли агрессора. В настоящее время Япония первая начала агрессивные действия и потому никто не может обвинить СССР в агрессии» (61). Кунг в беседе рассматривал и возможность разрешения советско-японского конфликта мирным дипломатическим путём. В этом случае, по его мнению, СССР совместно с Китаем должен потребовать от Японии решения всего комплекса вопросов, касающихся Восточной Азии. В заключение беседы он ещё раз заявил, что наиболее идеальным является всё-таки решение вопроса военным путём в данный неповторимый исторический момент.

Резидент разведки переслал запись беседы в своё ведомство с просьбой доложить содержание документа в «инстанцию» (то есть в Политбюро). Заверенная копия была направлена Ворошилову. Китайские предложения не нашли поддержки и понимания в Москве. У руководящих деятелей Советского государства не было желания обострять отношения с островной империей и доводить локальный конфликт до войны. В августе 38-го события в Европе развивались очень быстро и всё внимание, в том числе и военного руководства страны, было приковано к Чехословакии. Когда крупные воинские силы западных военных округов передвигались к границам, было не до обострения обстановки на Востоке, и войну против Японии отложили до лучших времён.

* * *

Если посмотреть историческую литературу советского периода, то можно обнаружить интересную закономерность. И в официальных многотомных изданиях, и в авторских публикациях говорится о военной угрозе. Увеличение численности Квантунской армии, увеличение танков, самолётов, орудий в Маньчжурии, строительство укреплённых районов у советских границ, интенсивное железнодорожное и шоссейное строительство, направленное к советским границам. Список подобных мероприятий можно долго продолжать — и всё сказанное будет правильно. И как вывод из всего сказанного — Япония разрабатывает планы агрессии, готовит нападение, и огромная советская территория от Байкала до Владивостока находится под постоянной угрозой. Поэтому: жители этого региона, будьте бдительны, держите порох сухим и крепче сжимайте винтовку.