Взлетели… По взлетке уже бежали бородачи, стреляя в последний взлетевший с Баграма борт на ходу, им отвечали из нескольких автоматов, в небо то тут, то там поднимались черные столбы дыма – горела техника, разбомбленная по приказу президента. Но все равно они вырвались, последние из защитников Баграма, впереди их ждала чужая страна и неизвестность – но позади была верная смерть, а неизвестность все же лучше верной смерти.

Конечно же, их ждали. Не могли не ждать. Они приземлились в Пешаваре, известной вотчине боевиков, недаром по имени этого города была названа вся группа партий, взявшая курс на непримиримую борьбу – Пешаварская семерка. Садились они на гражданском аэродроме, в военный сектор их никто бы не пустил. Посадочная площадка была окружена людьми из банд, подчиняющихся Хекматьяру, у них было несколько автомобилей с установленными на них ДШК. Ни о каком сопротивлении не следовало и думать.

Конечно же, узнали и капитана Алима Шарифа – ведь он был именно в этой банде. Его вынесли из вертолета на носилках, положили рядом с вертолетом, но несколько моджахедов узнали его, подбежали, сбросили с носилок и начали злобно пинать, оглашая аэродром радостными криками. Капитан Шариф сразу потерял сознание, он и так был ранен и не мог оказать никакого сопротивления. Он не видел, как рядом приземлился большой «СуперФрелон», и из него на бетонку посыпались вооруженные настоящими германскими автоматами, не пакистанскими лицензионными копиями – пакистанские коммандос из горнострелковых частей.

Хорошо подготовленные пакистанские коммандос окружили место посадки вертолета, направив оружие и на прибывших людей Таная, и на людей Хекматьяра, а несколько коммандос бросились вперед и оттащили озверевших моджахедов от лежащего на бетонке тела. Щедро осыпая их ударами прикладов, они отогнали бандитов к остальным.

Командовал людьми на поле локальный полевой командир по имени Абдулло, из молодых – но он уже ходил на ту сторону, и даже был ранен при штурме Джелалабада. Абдулло был из новой поросли муджахеддинов – выросший в лагере и прошедший в содержащемся на деньги саудовского короля медресе школу ваххабизма. Если первые из беженцев, которые пришли в Пакистан, не осмеливались сказать что-то даже пакистанскому солдату, не говоря уж об офицере – то эти не испытывали к ним никакого почтения. Вот и Абдулло, опознав среди коммандос офицера, подошел к нему и начал гневно выговаривать, приводя в оправдание своих действий цитаты из Корана и требуя, чтобы этих безбожников отдали им, а он уж поступит с ними так, как сочтет нужным. Офицер выслушал его проповедь и вскинул автомат.

Оглушительно грохнул выстрел, бородатый Абдулло упал на бетонку и засучил ногами. Коммандос пакистанской армии, посланные сюда генеральным штабом, угрожающе вскинули автоматы и направили их на душманов.

– Все, кто окажет сопротивление, будут расстреляны! – угрожающе проговорил один из коммандос, усатый и похожий на индуса.

– Назад! Отойти назад!

Душманы молча, ненавидяще смотря на пакистанских военных, попятились. Сейчас был не восемьдесят пятый, был девяностый – и отношения между афганцами и пакистанцами разладились вконец. Только что на их глазах пакистанский офицер расстрелял их командира, даже не за неповиновение в бою – просто за слова. Не приходилось сомневаться, что если кто-то еще проявит неповиновение – то тут же расстреляют и его.

За спинами коммандос на полосу пешаварского аэропорта садился грузный С-130, на его борту были начальник генерального штаба пакистанской армии, генерал-полковник Аслам Бег и вновь назначенный директор ИСИ генерал Шамсур Рахман Калла. Беглый министр обороны Афганистана с секретными документами был слишком важной персоной, чтобы его встречали генералы ниже рангом. Вместе с этими генералами на борту С-130 были несколько офицеров-планировщиков пакистанского генерального штаба и больше двадцати оперативных сотрудников ИСИ.

Во второй половине дня в аэропорт Пешавара прибыл сам Гульбеддин Хекматьяр – он окажется единственным, кто потом пожмет руку бывшему коммунисту Танаю, все остальные откажутся. А у Хекматьяра, чтобы сделать это – будут серьезные причины.

Прибывших разместили первоначально в одном из залов ожидания, выгнав оттуда ждущих самолета людей и выставив усиленные караулы. Боялись того, что Наджибулла может отдать приказ нанести удар по Пешавару, по аэропорту – у него для этого были средства, советские ракетные комплексы «Луна» и «Скад». Для предотвращения такого развития событий вся авиация округа была поднята по тревоге, в воздух подняли самолеты-разведчики. К аэродрому для усиления режима безопасности выдвинулась танковая рота. Прямо в здании аэровокзала шла работа – часть генштабистов и разведчиков работала с привезенными документами, часть – проводила первичные опросы прибывших, тут же брали подписки о сотрудничестве. Морально сломленные, потерявшие родину люди поддавались легко.

В кабинете начальника аэропорта обосновался сам генерал Аслам Бег, после гибели значительной части пакистанского генералитета и президента страны в восемьдесят восьмом – самый влиятельный военный в Пакистане. Генерал Калла ушел вниз, беседовать с Танаем, а генерал Бег, сидя в кресле, которое занимал начальник аэропорта, смотрел на стоящего перед ним Хекматьяра, которому он так и не предложил сесть. Смотрел внимательно и недобро.

– Мы надеемся, что ты и твои люди не повторят тех ошибок, которые были допущены в прошлом году, – сказал генерал Бег.

– Нам не оказали той помощи, которую обещали, – мрачно сказал лидер Исламской партии Афганистана.

– Какую помощь тебе еще было нужно? Тебя поддерживала и артиллерия и авиация, такого никогда не было. Мы дали тебе корректировщиков огня, опытных артиллерийских офицеров. Где результат, я не вижу его!

– Тогда было проще. Тогда мы не брали города – мы просто убивали коммунистов, партизанили, разбивали колонны на дороге.

– Если ты не справляешься, может быть, во главе твоего воинства поставить того, кто прилетел сюда из твоей страны? Этот человек, я уверен, не будет оправдывать красивыми словами свою трусость и глупость!

Хекматьяр дернулся, как от пощечины.

– Вы готовы променять тех, кто сражался во имя Аллаха десять долгих лет, на кучку проклятых безбожников?

Генерал Бег рассмеялся:

– Мне нет дела до твоего Аллаха, прибереги эти слова для площади, для своих людей. Эти безбожники многое знают, их научили шурави, и научили их хорошо. Они горят жаждой мести, желают вернуться в свою страну и поквитаться. Ты примешь их в свою армию, а к Танаю отнесешься как к своему брату, и пожмешь ему руку, и будешь подчиняться ему и моим офицерам. Когда они что-то будут говорить тебе – ты будешь говорить своим людям в точности то же самое, чтобы они делали это. Ты понял меня?

– Мои люди этого не поймут, – злобно сказал Хекматьяр, – они слишком долго воевали с шурави и вскормленными ими шакалами-безбожниками, чтобы сейчас подчиниться им. Они ведут джихад, священную войну – а в джихаде нет места силам зла!

– Помнится, ты говорил, что торгуешь героином, потому что тоже ведешь джихад против шурави и желаешь, чтобы они травились белой смертью во имя Аллаха. Будь последователен в своих словах, чтобы у меня не пропало доверие к тебе.