class="p1">— Странно, — потер лоб я. — С чего тогда Морана хотела, чтобы я их предложение принял?

— Какое предложение?

— Да ворожеи хотели, чтобы я в Нави деревце на холме полил водой из Смородины и слова заветные сказал. Я отказался было, но потом Морана сказала, что зря. Мол, не дури и соглашайся.

— Да? — Мара тоже озадачилась. — Ну, их корысть понятна, они из своей прародительницы хотят силу тянуть. Ожить та не оживет, но искра Рода, что в ней дремлет даже после смерти, проснется. Если с умом подойти, то много с того пользы заполучить можно. Есть такие обряды, слышала я о них.

— Не исключено, что твоя госпожа тем же самым собирается заняться, — предположил я. — Тем более что ей куда ближе до могилы берегини, чем этим теткам. Она у нее вон — прямо за речкой.

— Не нашего это ума дело, — решительно заявила Мара. — Делай так, как хозяйка сказала, да и все. Она тебе зла не желает, уж поверь.

— Верю-верю. — Я помахал перед ее носом пакетиком с волосом. — Так что, берешь мой подарок?

— Беру, — протянула руку Мара. — Говори нужные слова.

— Дарю тебе жизнь и смерть этого человека, — выполнил я ее просьбу. — Он твой.

— Принимаю дар, — маленькая ручка цапнула пакетик, — и благодарю за него.

Вот и все, Михаил. Прощай. Зря ты полез туда, куда не следовало.

— Две небольшие просьбы, — добавил я. — Если ты не против.

— Так и знала! — хихикнула девчушка. — Ладно, говори.

— Первое — прямо сейчас за ним не ходи, хорошо? Знаю, что ночь коротка, но все же погоди маленько.

— Хорошо, — кивнула Мара. — Что еще?

— В том же доме девка живет молодая. — Я встал, взял со стола телефон, нашел в нем ролик, присланный Александром, в нем отыскал место, где лицо Марины Белозеровой было отчетливо видно, и показал его своей гостье. — Вот эта. Пугани ее как следует, хорошо? Ну, как ты умеешь, только не так, чтобы она потом умом повредилась. Мало того, что эта девка убогая, так она себя еще и дурман-травой накачивает, чем дальше, тем больше. Хочу, чтобы перестала. Значит, надо ее так укоротить, чтобы она на всю жизнь запомнила, раз по-другому за ум браться не хочет.

— Ладно, пособлю, — согласилась девчушка. — Это несложно.

— И еще, — я наклонился к ней и ткнул пальцем в пакетик, — в твоей полной власти только он, более никто. И в дом тот после больше не ходи. Договор?

— Договор, — крутанула спиннер Мара. — Ты ко мне по чести, и я с тобой так же.

— Ну и ладушки, — я снова улегся на кровать, — был рад повидаться. Если что, если понадоблюсь — заходи в гости. Всегда рад.

— Нужна буду — позовешь, — спрыгнула на пол девчушка. — И — благодарствую за подарок. Не забуду.

Маленькие ножки снова протопали по полу, уходя в коридор, туда, где висело зеркало, и через несколько секунд в доме снова установилась тишина.

Жалко — ненадолго.

— Пипец, какая она страшная, — подала голос первой Жанна, вылезая из шкафа. — Вроде бы я мертвая, а все равно мороз по коже дерет.

— Ага, — поддержал ее Родька из-под кресла. — Что мары, что полуночницы, что вон Лихоманки — их стороной надо огибать. Даже если они против тебя ничего не имеют.

— Недоброе дело ты задумал, Александр, — присоединился к ним и подъездный, который наверняка весь мой разговор с Марой слышал. — Живую душу этой погани отдал. Как же так? Зачем?

— Чтобы самому мертвым не стать, — не полез за словом в карман я. — Эта живая душа, которую ты жалеешь, задумала меня убить.

— Ну, если так… — Как мне показалось, Вавилу Силыча мои слова немного смутили. — Лиходей, конечно. Но так-то зачем? Мары жизнь из человеков забирают страшно, это всем ведомо.

— А я и не хочу, чтобы он легко умер. Легкую смерть, уж извините за банальность, еще заслужить надо. Но даже не это главное. Мне нужно, чтобы все, кто живет в том доме, запомнили: не стоит ко мне лезть. Худо будет. С первого раза не поняли, может, со второго осознают. А третьего я им и сам не дам.

Не знаю отчего, но слова подъездного меня немного… Не то чтобы разозлили, скорее — вывели из равновесия. Нет-нет, никаких сомнений в правильности сделанного не появилось, но внутри появилось неприятное чувство, которое возникает в тот миг, когда приходится оправдываться за вину, которой за собой не чувствуешь.

Сдается мне, Вавила Силыч тоже испытал что-то подобное, поскольку он диалог продолжать не стал и тихонько удалился.

Спать мне не хотелось, потому я маленько подумал, а после встал с кровати и начал натягивать на себя джинсы.

— Хозяин, а ты куда собрался-то? — высунулся из-под кресла Родька. — А?

— На кудыкину гору воровать помидоры, — усмехнулся я. — Куда надо собрался. Спи давай.

На самом деле меня манила к себе ночь, стоящая над городом. Мне нестерпимо захотелось вдохнуть ее терпкий запах, проехаться по почти пустынным улицами и в конце концов оказаться в том месте, где думается легче всего.

На кладбище.

На этот раз ворота были закрыты, но совесть все равно меня кольнула. Я же уважаемого Наримана, который мне так помог, никак не отблагодарил. Слова разве хорошие сказал, но этого мало. За то, что он для меня сделал, «спасибо» должно быть более ощутимым. И это должны быть не деньги, уверен, что его они хоть и порадуют, но в глубине души обидят. Ребят-подручных — нет, а вот его самого — да. Надо подумать, короче.

Размышляя на эту тему, я топал и топал себе по пустынным дорожкам, особо даже не задаваясь вопросом, куда именно иду. Впрочем, все равно любой маршрут на этом кладбище раньше или позже приводит позднего гостя в одно и то же место, туда, где находится его Хозяин.

— Ведьмак, — ухнул филином тот, кого несколько дней назад я назвал своим наставником, фактически признав его главенство над собой. — Вот не ждал. Что, новые неприятности нагрянули?

— Да нет, — пожал плечами я. — Просто пришел. Захотелось вот.