Поздно ночью Ребекка лежала на его ангаребе, утомленная событиями прошедшего дня, а еще больше – его яростной ненасытной жаждой любви, закончившейся несколько минут назад. И все это время ей мерещился острый клинок мужа перед крохотным личиком дочери.

Она лежала, обнаженная, переполненная его спермой, зная, что занятие любовью делает ее нечистой и греховной в глазах Господа Бога и нужно прикрыть голое тело или смыть с себя грешную грязь, но не двинулась с места, наслаждаясь затопившим ее удовлетворением. Открыв глаза, Ребекка увидела, что Осман отошел от окна и теперь стоял над ней, не скрывая полувозбужденного члена, головка которого все еще блестела от животворного сока его тела. Безотрывно глядя на мужа, она вдруг ощутила новый прилив страсти. В эту ночь она поняла, что снова зачала ребенка, а значит, на многие месяцы лишится плотских утех. Но Осман, насытивший свою плоть, думал уже совсем о другом.

– Тебя что-то беспокоит, мой дорогой муж? – спросила она, прикрываясь тонкой простыней.

– Однажды мы говорили с тобой о пароходе, который передвигается по земле по металлическим лентам, – задумчиво сказал он.

– Железнодорожный поезд, мой господин, но это было много лет назад.

– Я хочу снова поговорить с тобой об этом. Как вы его называете?

– Паровоз, – отчетливо произнесла она.

Осман попытался воспроизвести слово, но получилось что-то нечленораздельное, и он понял это по ее глазам.

– Трудное название, – виновато улыбнулся он. – Ваш язык очень сложный. – И сердито покачал головой, ненавидя не удавшиеся с первого раза попытки. – Я буду называть его «земной пароход».

– Хорошо, я запомню, – согласилась она. – Это название лучше, чем мое, оно более сильное и точное. – Она уже давно поняла, что в сложных вопросах он ощущает беспомощность и ведет себя как ребенок.

– Сколько человек может перевезти этот земной пароход за один раз? Десять? Двадцать? Только не говори мне, что пятьдесят, – спросил он с надеждой в голосе.

– Если земной пароход едет по ровной поверхности, то может перевезти тысячу человек, а то и две тысячи.

Осман посмотрел на нее с откровенной тревогой.

– А на какое расстояние он может перевозить их?

– До конца железной дороги.

– Но он же не пересечет такую широкую реку, как, например, Атбара? Он должен остановиться перед ней, разве не так?

– Может, мой господин.

– Я не верю тебе. Атбара – очень глубокая и широкая река. Как он может преодолеть ее?

– Есть специальные люди, инженеры, которые строят мосты через реки.

– Через Атбару? – еще больше удивился Осман. – Нельзя построить мост через широкую реку, – упрямо пытался убедить он себя. – Где они возьмут такие длинные стволы деревьев, чтобы перекинуть их на другой берег?

– Они строят мосты не из дерева, а из стали, как и рельсы, по которым идет паровоз. Это такая же прочная сталь, как и та, из которой сделан твой меч, – пояснила Ребекка. – Но почему ты спрашиваешь меня об этом, мой господин?

– Мои разведчики на севере донесли, что Богом проклятые англичане уже начали прокладывать эти чертовы металлические ленты от Вади-Халфа на юг через большую реку и намерены добраться до Метеммы и Атбары. – Он помолчал и вдруг взорвался от бессильной ярости: – Твои проклятые соплеменники – самые настоящие дьяволы!

– Они больше не мои соплеменники, всемогущий супруг. Сейчас я полностью и безраздельно принадлежу к твоему племени.

Его гнев утих так же быстро.

– Завтра утром я отправляюсь на север, чтобы собственными глазами посмотреть на это, – сказал он.

Ребекка грустно потупилась. Значит, она снова останется одна в этом гареме. В последнее время она ощущала себя ущербной без любимого мужа.

Начинался новый 1895 год, а вместе с ним и события, которые коренным образом изменят не только историю, но и внешний облик Африки. На юге континента все завоеванные британцами территории объединились в одну огромную колонию под названием Родезия, и вслед за этим алчные хозяева нового государства набросились на буров Трансвааля, своих южных соседей. Это было открытое вторжение на чужие земли, проходившее под руководством доктора Старра Джеймсона[17] и названное «рейдом Джеймсона». Захватчикам обещали серьезную помощь соотечественников из золотых приисков Уитуотерстрэнд, которая так и не поступила, и они капитулировала перед бурами без единого выстрела. Однако этот рейд вызвал вооруженный конфликт между бурами и британцами, который через несколько лет привел к полномасштабной войне с многочисленными потерями как среди военных, так и среди мирного населения. Только после этого кровопролитного столкновения Трансвааль и сказочно богатые золотые прииски полностью перешли под контроль Британской империи.

А в Англии Либеральная партия Гладстона и лорда Розбери[18] потерпела сокрушительное поражение на выборах и уступила место правительству консерваторов и юнионистов во главе с маркизом Солсбери.[19] Находясь в оппозиции, они решительно выступали против политики Гладстона в Египте, однако сейчас, получив огромное большинство в палате общин, резко изменили свое мнение об этом важнейшем в стратегическом отношении районе африканского континента.

Британская нация все еще тяжело переживала унижение, нанесенное англичанам в результате падения Хартума и казни генерала Гордона. Многие книги и воспоминания, как, например, «Рабыни Махди», содержали попытки реабилитировать Гордона и снять с него клеймо позора. В нынешнем Египте, превратившемся в полноценную колонию Великобритании, ускоренными темпами создавалась новая армия, по своей выносливости, оснащенности и стойкости превосходящая любую другую в Африке. И во главе этой новой армии стоял выдающийся военачальник Хорейшио Герберт Китченер, который с великим энтузиазмом взялся за дело восстановления власти над временно потерянным Суданом.

К началу 1896 года Великобритания уже была готова к активным действиям. Требовался лишь незначительный повод для начала широкомасштабной военной операции. В результате кровопролитного сражения под Адовой второго марта абиссинская армия нанесла сокрушительное поражение Италии, в результате чего еще одна европейская держава, разбитая этим африканским царством, надолго выбыла из игры. Это событие послужило сигналом для всех европейских колониальных владений. Почти сразу по всему континенту прокатилась волна освободительных восстаний, а дервишский халифат Абдуллахи угрожал захватить Кассалу и совершал набеги на Вади-Халфу. В Каир регулярно поступали сведения, что дервиши собирают в Омдурмане огромную армию, а французы готовы им помочь, чтобы оспорить многие британские колониальные владения в Африке