И вдруг я отчетливо увидел, как в бесплотной субстанции ночи, где-то в зоне Мертвого города, вспыхнул огонек, и по тому, как вздрогнула и невольно подалась вперед Стелла, я понял, что она ждала именно этого. Огонек погас и тотчас вспыхнул снова, и так несколько раз подряд с различными интервалами. Код Морзе! Я не мог ошибиться, символы азбуки, состоящей из точек и тире, еще хранились в моей памяти с тех времен, когда я ходил под парусом по Черному морю, и сигнал, который пришел из ночи, означал начало передачи.

Мы со Стеллой всматривались в никуда, терзая глаза. Прошло несколько секунд, и в темноте снова вспыхнула звездочка, словно появилась брешь в черном полотне. Тире и точка, снова точка, затем тире… Неимоверным усилием я доставал из памяти ключ к коду, пытаясь с ходу переводить световые вспышки в буквы. Первое слово – «НЕТ». Если Стелла тоже читала сообщение с лету, то можно было только удивиться и позавидовать той легкости, с какой она это делала… На втором слове я стал путаться, три тире с точкой я прочитал как «Г», и у меня получилось «НИГЕРО». Едва я успел догадаться, что ночь передала «НЕТ НИЧЕГО…», как вдруг Стелла приглушенно заскулила, схватила себя за волосы и кинулась в комнату. Она не включила свет, и я не видел, как она мечется, но ее стон и неразборчивая ругань наверняка разбудили соседей.

– Будь оно все проклято! – крикнула Стелла с ненавистью, и вслед за этим что-то с грохотом упало на пол и разбилось – то ли бутылка, то ли графин, – и все затихло.

Я неслышно выпрямился и поставил ногу на перила. Сеанс связи закончился. Тьма в стороне Мертвого города была настолько плотной, что мерцающий огонек уже казался плодом воображения.

«Нет ничего», мысленно повторял я два слова, будто боялся потерять их элементарный смысл. «Нет ничего»…

Оказавшись на своей лоджии, я сел в плетеное кресло и со слабой надеждой стал всматриваться в темноту. Внизу хлопнула автомобильная дверь. Я наклонился вперед и посмотрел на стоянку. Рядом с моим «Мицубиси» делала гимнастику Лора: наклонялась, выгибалась, приседала. Я тихонько свистнул.

– Это что? Производственная гимнастика?

Лора, уличенная в таком странном для полуночи занятии, закрыла лицо руками и тихо рассмеялась. До меня только сейчас дошло, что у девушки от комфорта автомобильного салона заболела спина, руки, ноги – все, что непременно начнет болеть, если лежать в скрюченном положении.

– Поднимайся ко мне! – позвал я ее, внутренне содрогаясь от того, на какое унижение я толкаю девчонку – сначала пожлобился поделиться ложем, а теперь снизошел до благородного жеста. К счастью, Лора отрицательно покачала головой и сказала, что ей и тут хорошо.

Я вернулся в комнату, сгреб в охапку два одеяла, покрывало и подушки и скинул все это на крышу автомобиля.

Мы прекрасно выспались на берегу моря, если не считать того, что мне приснился странный сон: Лора мчится в ночи на моей машине и сигналит фарами Исхаку слова любви.

Все мои прежние телодвижения, которые я называл криминальным сыском, по своей результативности не стоили следующего дня. В департаменте эмиграции, в отделе учета населения, мне документально подтвердили то, о чем я лишь смутно догадывался.

– Извините, – сказал чиновник, выводя в компьютере имя Дамиры Осак. – Должно быть, я неправильно понял ваш вопрос.

Я подумал, что нагрешил в английской грамматике, отчего мой вопрос прозвучал некорректно, и кивнул Лоре.

– Мы хотим узнать, – отчетливо артикулируя, произнесла она с американским акцентом, – где в настоящее время проживает Дамира Осак?

Но чиновник опять чего-то не понял.

– Проживает? – переспросил он и как-то странно взглянул сначала на Лору, затем на меня. – Видите ли, дело в том, что Дамира Осак уже нигде не проживает. Она умерла в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Похоронена в Кирении.

Лора посмотрела на меня с таким видом, словно была на грани сердечного приступа.

– Все нормально, – ободряюще сказал я ей и снова приналег на стойку, за которой сидел служащий департамента. – Конечно, умерла, – подтвердил я, будто лично присутствовал на похоронах Дамиры. – Но нас интересует другое: ее ближайшие родственники, дети, муж…

– Так бы и сказали, – кивнул чиновник и пробежался пальцами по клавиатуре. – Секундочку… Да, есть данные о родственниках. Вышла замуж в шестьдесят шестом за гражданина СССР, сотрудника посольства Марата Челеша. Дети – Виктор Челеш и Стелла Челеш, год рождения у обоих – шестьдесят восьмой, гражданство и постоянное место жительства – СССР.

Мы вышли из офиса на ватных ногах. Я осмысливал все то, что услышал, и в моем мозгу происходила настоящая перестройка. Почти построенный дом я разбирал на блоки и все возводил заново: фундамент – в качестве крыши, окна – в качестве дверей, а двери пускал на дрова.

– Это не наша машина, – сказала Лора, заметив, что я тщетно пытаюсь открыть ключом правительственный «Мерседес».

– В самом деле, – согласился я, частично возвращаясь в действительность. – Виктор и Стелла – брат и сестра! Двойняшки! Как тебе это нравится?

– Никак, – созналась Лора. – Просто в голове не укладывается. Потому что я думаю о другом.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал я и взял лицо Лоры в ладони. – Все будет хорошо. У нас еще вагон времени! Больше суток!

– Как это – вагон? – Лора не поняла фразеологии.

– Это так говорят русские, чтобы оправдать свою бездеятельность. Но я хочу сказать тебе другое. О наркотиках забудь. Скорее всего они уже растворились в крови кайфолюбов, их не вернуть. Но у нас появился шанс раздобыть деньги.

– Ты уверен? – Лора посмотрела на меня с такой надеждой, что я с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее молящие глаза.

– С аквалангом под воду когда-нибудь ныряла? – спросил я.

Лора кивнула.

– Тогда уверен.

* * *

Взять в аренду пару аквалангов и моторный катер проблем не было, предложение явно превышало спрос, и мы с Лорой из бесконечного строя катеров и яхт выбрали изящный глиссер с водометным двигателем, способный мчаться по волнам со скоростью сто километров в час. Помимо просторной палубы, с которой было очень удобно нырять, на глиссере была небольшая каюта и даже камбуз с десятком сковородок для приготовления свежей рыбы.

Мы загрузили акваланги, рассчитанные на полтора часа пребывания под водой, жареные отбивные, овощи и пару бутылок сухого вина. Пока Лора оформляла договор на аренду, я отправился на поиски эхолота, без которого наша задумка теряла всякий смысл. В фирмах, арендующих судна, на мой вопрос лишь пожимали плечами и предлагали взять в аренду рыболовецкий траулер, оборудованный стационарным эхолотом-рыборазведчиком, а к нему в придачу глубинный батискаф для ихтиологических исследований. Может быть, я бы согласился на батискаф, но всей моей наличной валюты хватило бы только на пять минут аренды.