Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я говорю, шестой батальон королевских шотландских фузилеров. Между прочим, нами одно время сам Уинни командовал!
Мэйхью неопределенно хмыкнул и приставил к стеклу ладони трубой у лица, пытаясь разглядеть локомотив. Наконец перестук колес стал различим сквозь завывания ветра. Вопреки ожиданиям локомотив пронесся мимо, оставляя за собой сноп искр и едкий запах дыма. Стрелочник передал сигнал на следующий пункт и стал наливать кипяток в заварник.
– Ну а вы?
Мэйхью молча обернулся. Стрелочник глядел на него, помешивая заварку.
– Я говорю, на войне-то вы были?
– О да, – медленно проговорил Мэйхью. – Служил в девяносто девятом вюртембергском полку, а этот мой приятель – у кайзера Вильгельма адьютантом.
Смущенный его едким сарказмом, Дуглас быстро ввернул:
– Спасибо, что делитесь с нами чаем.
– Я и сам люблю пошутить, – заметил стрелочник, видимо, принимая невысказанные извинения Дугласа. – А вас, вюртембергцев треклятых, надо было в восемнадцатом году всех вычистить, сейчас бы никаких бед не знали.
Они с Мэйхью долго смотрели друг на друга, потом Мэйхью рассмеялся и хлопнул стрелочника по плечу.
– Вы правы, старина. Ох как правы.
– Ну что, чайку по-генеральски? – предложил стрелочник. – Побольше молока из банки и сахару так, чтоб ложка стояла?
– Можно мне просто черный, без сахара? – попросил Дуглас.
– Конечно, дружище, – ответил стрелочник мягко, как британцы обычно говорят с приезжими и умалишенными. – Как вам больше нравится.
Он посмотрел на Дугласа в бушлате с чужого плеча и решил, что этот бедолага когда-то служил во флоте. От жара печки бушлат начал распространять странный запах – острый, напоминающий какие-то специи. Дуглас не мог не задаваться вопросом, где этот бушлат хранился и что может так пахнуть.
Заваривание чая и сопутствующие ритуалы заняли минут пять. По ходу дела стрелочник гордо рассказывал о сигналах:
– А кодов у нас разных было раньше пятьдесят, а теперь, при фрицах, стало все семьдесят!
Он протянул Мэйхью свою лучшую фарфоровую кружку.
– То есть еще двадцать прибавилось, – произнес Мэйхью с вежливым интересом.
– Ну да, мы следим, кто поехал, куда поехал, когда идут военные патрули, эшелоны с припасами для прибрежных батарей…
– …поезда с углем, – с хитрой усмешкой продолжил Мэйхью.
Они со стрелочником уже были друзья, два старых солдата, а Дуглас снова остался в стороне.
– А то как же! – Стрелочник ухмыльнулся. – Эти на каждой стрелке тормозят, и парни успевают прихватить ведерко-другое. – Он вручил Дугласу чай в щербатой эмалированной кружке. – Видали бы вы мешки, какие Чарли в деревню таскает!.. Ну как чаек-то?
– Очень вкусный, – ответил Дуглас.
Заскрипели деревянные ступени, из приоткрывшейся двери потянуло сквозняком, и огонь в печке сразу вспыхнул жарче. Мэйхью и Дуглас заметно вздрогнули, а стрелочник рассмеялся.
– Да не пугайтсь вы! Это Сид. Он знает, что в это время я всегда ставлю чай. Ты ведь чаек нюхом чуешь, а, Сид?
Вошел широкоплечий детина с неестественно черными волосами и старательно подстриженными усиками. На нем была остроконечная железнодорожная фуражка и черная форменная тужурка, бережно заплатанная на локте и боку. Он взглянул на лежащего в койке Георга Шестого, на мерно сопящего стоя Гарри, на скорченную в углу фигуру Дэнни и проговорил:
– Да вас тут сегодня много…
Он снял фуражку – видимо, из уважения к гостям – и с подчеркнутой аккуратностью разместил на полке. Обхватил кружку обеими ладонями, грея руки, кивнул Дугласу и Мэйхью и поинтересовался вместо приветствия:
– А вот что вы мне скажете за футбол, сэр? Какое ваше мнение о «Вулверхэмптон Уондерерс»?
Несколько секунд Мэйхью смотрел ему в глаза, затем произнес:
– В смысле, болею ли я за «Вулвортс» или за «Вулверхэмптон Уондерерс»? Удивительный вопрос, уж конечно, «Уондерерс»! Видано ли во всей вселенной, чтобы кто в уме выбрал убогих вахлаков из «Вулли»?
Сид засмеялся. Это была распространенная проверка «свой-чужой»: немцам сложно произнести «Вулверхэмптон Уондерерс», не запутавшись в звуках «в» и «у». Мэйхью же расширил скороговорку и тем самым развеял все опасения. Хотя знай Сид, у скольких немцев в высших эшелонах оккупационной армии подобная скороговорка отлетела бы от зубов, он бы, наверное, пришел в ужас.
Сид устроился с кружкой на ящике и стал неспешно стягивать резиновые сапоги.
– Ну? – нетерпеливо спросил Мэйхью.
– К берегу возле устья подходят и уходят лодки. Не простые лодки… по описаниям, десантные корабли. Стреляют во всякого, кто близко сунется.
Гарри Вудс и Дэнни Барга тут же проснулись и навострили уши. Сид явно наслаждался произведенным эффектом.
– Один из наших путейных слышал пулеметы. Очень много пулеметного огня у немецкого военного лагеря в Брингл-Сэндс.
Мэйхью и Дуглас переглянулись с облегчением. Хорошая новость – значит, американцы добрались.
– Очень много пулеметного огня, – повторил Сид. – Наш парень хотел обойти по большой дороге, так немцы его развернули. Говорят, там какая-то неразовавшаяся бомба.
– Это не немцы, это наши, – ответил Мэйхью. – Один в полицейской форме и два в военной. Перекрыли дорогу, чтоб никто не совался. А стрельба наверняка шла из автоматических винтовок. Гражданский запросто мог спутать по звуку с пулеметом.
– Знаете, если придут немецкие подкрепления, один липовый констебль и пара липовых солдат их не остановят, – заметил Сид, видимо, раздраженный тем, как легко облапошили его товарища.
– Разумеется, нет, – отозвался Мэйхью. – Насчет подкреплений у нас другие планы.
– Народу в Брингле поубивали… – Сид подставил замерзшие ноги к печке. – И женщин, и стариков, и детей… Ну и немчуры тоже.
– А вот такие басни я распространять не советую, – оборвал его Мэйхью. – Вам не хуже меня известно, что в комендантский час все должны по домам сидеть. Это тоже ваш путейный наболтал?
– Он туда на велосипеде ездил.
– Советую позаботиться, чтобы он держал язык за зубами. Не то я начну думать, что он работает на немцев. А что Фрейн-Холт?
– Там американские солдаты. Полдюжины всего. У них какая-то странная броневая машина… Вроде танка с колесами спереди. Видать, на корабле притащили. Несколько солдат идут сюда по путям. Собственно, это я и хотел сказать.
– Гарри, ты за старшего, – распорядился Мэйхью. – Никого не выпускать. Мы с Арчером пойдем говорить с американцами.
Дэнни Барга возмущенно посмотрел на него, но возражать не стал. Все-таки подвернутая лодыжка не давала ему нормально передвигаться.