От тела Вольфганга валил пар. Мышцы блестели в свете факелов. Рассыпавшиеся по плечам светлые волосы светились как ореол.

Ангва с бесстрастным лицом упала на колени рядом с телом Моркоу. Ваймс ожидал услышать крик ярости.

Но вместо этого услышал плач.

Рядом завыл Гэвин. Ваймс опустил взгляд на волка. Посмотрел на пытавшуюся поднять Моркоу Ангву, потом – на Вольфганга, потом – снова на Ангву.

– Ну, кто-нибудь еще хочет? – осведомился Вольфганг, пританцовывая на плитах моста. – Может, ты, Цивилизованный?

– Сэм! – прошипела Сибилла. – Только не это…

Ваймс вытащил меч из ножен. Какая разница…

Игры закончились. Вольфганг настроен серьезно, он не будет наносить притворные удары и отскакивать. Эти пальцы могли пронзить грудную клетку Ваймса насквозь.

Что-то мелькнуло на уровне его плеча. Гэвин вцепился Вольфгангу в горло и сбил его с ног. Они вместе покатились по мосту. Вольфганг быстро перекинулся в волка, чтобы сражаться на равных – клыками. Затем они расцепились, покружились немного и снова бросились в драку.

Ваймс будто во сне услышал чей-то тихий голос:

– Если бы он дрался так дома, то не продержался бы и пяти минут. Его размазали бы по стене! Чертов Пышно-мать-его-хвост!

Гаспод сидел рядом с Ваймсом и яростно переступал с лапы на лапу.

– Тупица! Смотри, как выигрывают в собачьих боях!

Волки катались по мосту, Вольфганг уже подбирался к брюху Гэвина, но вдруг на него налетел рычащий и отчаянно тявкающий Гаспод. Его маленькая морда сделала стремительный «клац» и скрылась между задних лап вервольфа. Рычание Гаспода стало чуть приглушенным.

Воздух прорезал жуткий визг, и Вольфганг подпрыгнул вертикально вверх, но его тут же перехватил Гэвин. Все трое рухнули на парапет моста, древняя кладка не выдержала, и волк, вервольф и пес, представляющие собой единый рычащий клубок, зависли на мгновение на краю пропасти, после чего упали в далекую пенящуюся реку.

Все вышеперечисленное, начиная с момента появления Тантони, произошло меньше чем за минуту.

Баронесса неверяще смотрела в ущелье. Ваймс, не спуская с нее глаз, спросил у Детрита:

– Сержант, ты точно вервольфоустойчив?

– Точно, сэр. И я уже зарядил арбалет.

– Тогда ступай в замок и приведи местного Игоря, – спокойным тоном приказал Ваймс. – Если кто попытается тебя остановить, стреляй. И постарайся уложить как можно больше, гм, зверья.

– Никаких проблем, сэр.

– Хватит нам цацкаться.

– Да и, енто, нету тут никаких цац, сэр.

– Все, иди. Сержант Ангва?

Она даже не обернулась.

– Сержант Ангва!

Ну вот, услышала.

– Как вы можете быть таким… холодным? – прорычала она. – Ему же больно.

– Я знаю. Ступай, поговори со стражниками, которые толпятся у моста. Они выглядят испуганными. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал. Их помощь может прийтись весьма кстати. Шельма, накрой чем-нибудь Моркоу и этого парня. Нужно их согреть.

«Жаль, мне самому нечем согреться», – подумал Ваймс. Мысли текли медленно, как замерзающая вода. Он чувствовал себя так, словно от него при каждом движении откалывались льдинки, словно после каждого его шага оставался сверкающий инеем след, словно голова была набита свежим снегом.

– А теперь, мадам, – сказал он, поворачиваясь к баронессе, – вы отдадите мне Каменную Лепешку.

– Он вернется! – прошипела баронесса. – Вот увидишь! Он найдет тебя!

– Последний раз повторяю… верните камень гномов. В лесу ждут волки, а в городе – гномы. Верните камень, и все мы, возможно, выживем. Пока что это дипломатия. Не заставляйте меня прибегать к иным методам.

– Да стоит мне только слово сказать…

Ангва зарычала.

Сибилла решительно подошла к баронессе и схватила ее за грудки.

– Ты не ответила ни на одно мое письмо! Я столько лет тебе писала!

Баронесса с изумлением таращилась на нее – типичная реакция людей, столкнувшихся с абсолютно нелогичным гневом госпожи Сибиллы.

– Если ты знаешь, что Лепешка у нас, – повернулась баронесса обратно к Ваймсу, – то не можешь не знать, что она не настоящая. И какая от нее польза гномам?

– Да, вы сделали ее в Анк-Морпорке. Сделано в Анк-Морпорке! Нужно было выбить эти слова на ее основании. Но кто-то убил человека, который изготовил Лепешку. Произошло убийство. Кто-то нарушил закон. – Ваймс ухмыльнулся баронессе. – Это такая типично анк-морпоркская штука.

Гаспод вылез из воды и, дрожа всем телом, остановился на гальке. У него болело буквально все. В ушах противно звенело. По одной лапе текла кровь.

Последние несколько минут прошли как в тумане, но Гаспод помнил, что в тумане этом было очень много воды, которая лупила будто кувалдами.

Он отряхнулся. Там, где вода уже успела превратиться в сосульки, шкура зазвенела.

Чисто по привычке он подошел к ближайшему дереву и, поморщившись, поднял лапу.

– Э-Э, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.

Дальше последовала напряженная, исполненная размышлений тишина.

– Это было очень глупо, – наконец сказал Гаспод.

– ИЗВИНИ. ВОЗМОЖНО, ЭТО НЕ САМЫЙ УДАЧНЫЙ МОМЕНТ.

– Для меня определенно. Могли последовать травмы.

– ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, КАК И ОПРАВДАТЬСЯ.

– Первый раз слышал, как дерево высказывает возражения. – Гаспод вздохнул. – Ну и? Что дальше?

– НЕ ПОНЯЛ?

– Я же умер, верно?

– НЕТ. Я И САМ КРАЙНЕ УДИВЛЕН, НО ПОХОЖЕ, ТВОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО.

Смерть достал песочные часы, посмотрел сквозь них на холодные звезды и зашагал прочь по берегу.

– Слушай, ты меня не подкинешь, а? – заскулил Гаспод, с трудом пытаясь догнать высокую фигуру и увязая в сугробах.

– К СОЖАЛЕНИЮ, НЕ МОГУ.

– Просто… Когда маленький песик вынужден пробираться по глубокому снегу, это чревато жестоким обморожением этих, ну, сам понимаешь… Хозяйство страдает!

Смерть остановился у небольшой заводи. В нескольких дюймах от берега лежало что-то бесформенное.

– О, – сказал Гаспод.

Смерть наклонился. Гаспод увидел синюю вспышку, потом фигура в плаще исчезла.

Гаспод задрожал. Он вошел в воду и уткнулся носом в мокрую шкуру Гэвина.

– Так неправильно… – проскулил он. – Если бы ты был человеком, тебя положили бы в большую лодку и подожгли. И все бы это видели. А тут только я один. Это неправильно…

Нужно было сделать кое-что еще. Он чувствовал это костями. Поднявшись на берег, Гаспод забрался на ствол поваленной ивы.