Эрика уложила спящего Райнера в его кроватку. У нее в голове роились мысли. Наконец она решительно встала, быстро поправила прическу и свое серое домашнее платье. Если ее сейчас уволят, Эрика хотела, по крайней мере, достойно выглядеть в глазах своего работодателя.

Когда Эрика вернулась на веранду, Эрнст ван Драг все еще сидел на своем месте. На столе рядом с наполовину наполненным стаканом стоял пустой графин. На Эрику повеяло запахом драма. Она внутренне подготовилась к разговору, который должен был за этим последовать, и хотела извиниться. Может быть, ей удастся предотвратить самое плохое.

Эрнст ван Драг тяжело поднялся со своего места: он явно выпил уже очень много.

– Идем со мной! – сказал он повелительным тоном и подчеркнул свой приказ жестом.

В темноте он обошел главное здание и подошел к находящимся за ним хозяйственным постройкам, прежде чем распахнуть дверь рядом со складом.

– Заходи внутрь!

Эрика была удивлена. Все это показалось ей очень странным.

– Если… если вы хотите уволить меня, то просто… просто скажите мне об этом, пожалуйста!

– Уволить… Ладно, посмотрим! – Ван Драг тихо и хрипло засмеялся. – Заходи.

Он указал на дверь, и Эрика быстро шагнула внутрь, чтобы не раздражать его еще больше.

Она обнаружила, что находится в одной из небольших комнатушек, которые, собственно говоря, предназначались для гостей. На столе горела маленькая масляная лампа.

– Вы могли бы… вы могли бы обсудить это со мной на веранде. – У Эрики появились серьезные опасения, которые усилились, когда хозяин дома закрыл дверь на ключ и, таким образом, отрезал ей путь к отступлению.

– Надень вот это! – Он указал на пестрое платье рабыни, которое висело на стуле рядом со столом.

Эрика с удивлением посмотрела на него:

– Я должна?..

– Ты же хочешь сохранить свою должность, не так ли? – прорычал ван Драг сквозь зубы. – Так что делай то, что я тебе говорю!

Эрика стояла, словно окаменев, посреди комнаты. Ей стало очень холодно.

– Ну, не ломайся, давай… – Он подошел к ней на шаг ближе и стал срывать с нее платье.

– Нет! – Эрика попыталась удержать платье, но у нее не было никаких шансов противостоять Эрнсту.

– Тихо! – Ван Драг неожиданно ударил ее в лицо, и Эрика почувствовала на губах вкус крови.

Поскольку ее собственная одежда уже сползла с тела, Эрика быстро схватила пеструю ткань. Тихо всхлипывая, она завернулась в нее.

– Делай, как надо! Ты должна выглядеть как… как недавно… Сними обувь! И распусти волосы!

Ван Драг запустил пальцы в ее волосы, собранные в пучок. Эрика попыталась вырваться из его рук, однако мужчину, казалось, охватило безумие. Он грубо толкнул ее, пожирая похотливым взглядом, когда она, босоногая, с распущенными волосами, закутанная в пеструю ткань, стояла посреди комнаты.

– Если ты хочешь здесь остаться, тебе придется кое-что сделать для меня… белая рабыня!

Прежде чем Эрика поняла, что с ней происходит, ван Драг снова схватил ее и толкнул на маленькую кушетку, служившую кроватью. Он грубо задрал ее платье, а другой рукой начал копаться в брюках.

– Ты всегда притворялась послушной девочкой… но по сути ты белая рабыня! – Он тяжело дышал. – Я недавно понял: ты – такая же, как и остальные испорченные рабыни… только умело это скрываешь… Ты такая же похотливая тварь, как и все эти бабы… но не такая грязная.

Одним грубым толчком он вошел в нее. Эрике показалось, что от боли она теряет сознание. Когда она издала несколько жалобных звуков, ван Драг закрыл ей рот рукой. Снова и снова он грубо вонзался в нее, пока, почти бездыханный и насквозь пропотевший, не обмяк, лежа на ней. Но это длилось всего секунду. Затем ван Драг встал с довольным выражением лица и посмотрел на нее сверху вниз. Эрика, заливаясь слезами, попыталась чем-нибудь прикрыться.

– Ну, вот так… Платье можешь оставить себе, будешь брать его с собой, когда я тебя позову! – И с этими словами он покинул комнатку.

Эрика была словно в трансе. Она какое-то время неподвижно лежала, затем, преодолевая боль, с трудом встала, собрала свою порванную одежду и под покровом темноты прокралась в дом.

Возле задней двери ее тело сжалось, как в судороге, и ее вырвало прямо за кустами.

Эрика изо всех сил старалась вести себя тихо – не исключено, что кто-то мог увидеть ее в этом состоянии. Чувствуя во рту вкус слез, крови и горькой желчи, она наконец добралась до своей спальни. Закрыв дверь на засов, Эрика, всхлипывая, упала на пол.

Как он мог так с ней поступить? Испытывая отвращение, она стащила с себя платье рабыни. Эрика чувствовала себя грязной. Тихо, чтобы не разбудить спящего ребенка, она пробралась к лохани и, как смогла, вымылась с помощью тряпки. То, что при этом у нее под ногами образовалась большая лужа, Эрику не беспокоило. Снова и снова она терла свои ноги и между ногами, до тех пор пока ее кожа не стала гореть и на ней уже не осталось следов происшедшего.

Эрика небрежно бросила тряпку на пол, залезла под одеяло и натянула его до подбородка. Она лежала, дрожа, глядя в темноту и стараясь сосредоточиться на тихом, мерном дыхании своего ребенка. Только бы не думать о том, что ей только что пришлось пережить! Не думать об этом!

Время в Парамарибо пролетело слишком быстро. Когда Карл в третий раз приехал в город, он приказал Юлии и Мартине снова отправляться с ним на плантацию. Юлия не хотела этого, но заставила себя промолчать. Она боялась навлечь на себя его гнев.

Мартина тоже была не в восторге от предстоящей поездки.

– Но Питер ведь еще… – предприняла она осторожную попытку.

– Он и сам найдет дорогу к плантации, – проворчал Карл. – Лишь бы успел к свадьбе.

Он был прав: свадьба должна была состояться через неполные три недели и все остальное надо было уладить на плантации.

Юлия с грустным видом упаковывала свои вещи, чтобы вместе с Мартиной, Кири и Лив вернуться в Розенбург. Возможно, Питер испугался и больше не приедет к ним… Конечно, Юлия понимала, что это просто мечта – Питер ни за что не позволит отобрать у него шанс заполучить плантацию. Это он выразил весьма ясно.

Ивон Корнет тоже через пару дней должен был поехать в Розенбург на грузовой лодке, полной декораций и свадебных украшений. Кроме того, первые гости ожидались уже за несколько дней до свадьбы. Юлия хотела съездить к соседям, для того чтобы обсудить размещение гостей: в конце концов, все не смогли бы поместиться в Розенбурге, ведь вряд ли кто-то уедет в тот же день. Свадьба казалась всем прекрасной возможностью отдохнуть.

У Юлии болела голова, когда она думала о том, сколько всего ей еще нужно сделать. Правда, Валерия пообещала ей позаботиться о гостях, которые приедут из города, и дала Юлии длинный список с именами, кого где лучше всего разместить. Но Юлии было бы намного проще, если бы Валерия была рядом с ней. Однако это было немыслимо: Карл ни на шаг не отступал от своего решения, а тетю Мартины, так же, как и свою бывшую тещу, он терпел в качестве гостей только ради дочери. Сама мысль о присутствии этих особ на свадьбе раздражала его. Эта игра в прятки была несколько утомительной для нервов всех ее участников. Впрочем, Мартине, а также Валерии, казалось, она определенным образом доставляла удовольствие. Питер же держал свое мнение при себе, да и к тому же отсутствовал. Юлия между тем больше не испытывала угрызений совести из‑за того, что у нее есть секреты от Карла. В конце концов, он сам многое скрывал от нее.