Пока Юлия вместе с Кири тщательно складывала свою одежду, собираясь возвращаться на плантацию, ее мысли вновь и вновь уносились к Жану. Он ни единым словом не упомянул о ночном поцелуе. Может быть, он не почувствовал того, что почувствовала она? К сожалению, у Юлии больше не было возможности побыть с ним наедине. Она бы с удовольствием еще раз ощутила его руку на своей коже. И в то же время она ругала себя: «Джульетта, ты ведь замужняя женщина!»

Но чего стоил брак с мужчиной, который охотнее проводил время с чернокожей подругой? Юлия убедилась, что не шла ни в какое сравнение с Сузанной. Хотя Юлия была довольно привлекательной, ей нечего было противопоставить этой темнокожей, экзотической красавице. Юлия была просто маленькой белой куклой Карла. Она была воплощением того, что колония ожидала от жены владельца плантации.

В течение нескольких дней после возвращения хозяев плантация Розенбург превратилась в пчелиный улей. Ивон заблаговременно начал подготовку сада. Он сооружал павильоны и приносил огромное количество столов, стульев и безделушек со своей лодки. За ним следовала целая толпа рабов, которые таскали, расставляли и устанавливали предметы там и тут. Мартина в основном находилась в центре происходящего и давала дополнительные указания, в то время как Питер, который между тем как-то внезапно здесь возник, наблюдал за этим зрелищем, сидя на веранде со стаканом драма. Карл же каждое утро пораньше садился на своего жеребца, чтобы всего этого избежать. Между тем Юлия распорядилась, чтобы ей выделили лодку, на которой она отправится к соседям. По большей части это занимало у нее несколько часов, однако побыть на реке было довольно приятно. Кири всегда была рядом с ней, а Амру заботилась о том, чтобы им вдвоем во время поездок не приходилось страдать от голода.

Прибыв к соседям, Юлия обычно вела короткие разговоры и передавала список с именами гостей, что, собственно, было излишним, ведь все уже и так друг друга знали и гости сами сообщили о своем прибытии. Радость от скорой встречи ощущалась повсюду. Дети возвращались домой, на плантации, родственники наконец-то снова приезжали в гости, а дружеские отношения получали новую поддержку. Собственно говоря, сама свадьба оказалась на втором плане. Юлия мучительно осознавала: прожив в этой стране целый год, она так и не подружилась с ее жителями. Некоторые соседи, казалось, с трудом вспоминали ее.

После короткого разговора о списке гостей хозяйки настаивали на том, чтобы попотчевать Юлию, и таким образом ей почти везде приходилось оставаться на продолжительное время за чашкой кофе, до тех пор пока она с начинающимся отливом или приливом, в зависимости от направления поездки, могла продолжать путь.

Затем в Розенбург приехали первые гости. Сначала все собирались на плантации и лишь позднее занимали отведенное им жилье. Юлия быстро устала от бесконечных приветствий и необходимости постоянно сохранять на лице любезную улыбку. Карлу всегда удавалось быстро выйти из затруднительного положения. Он приветствовал дам учтиво, но кратко, чтобы затем обратиться к мужчинам, которых подозрительно быстро сопровождал в мужской салон. Многословное приветствие и угощение женщин он предоставил Юлии и Мартине.

Рабы Ивона оказались хорошо обученным и малозаметным, но ловким персоналом. Хотя Амру морщилась, как это часто бывало в последние дни, когда у нее перехватили бразды правления, однако она и ее маленькие домашние служанки едва ли смогли бы сами справиться с таким наплывом требовательных гостей.

Мартина очень старательно исполняла роль невесты. К сожалению, у нее периодически возникали приступы тошноты, что она, конечно же, пыталась скрыть. До сих пор никто не знал о ее беременности, и так должно было оставаться – таково было распоряжение Карла. Питер, правда, говорил, что, скорее всего, все обо всем догадаются, когда Мартина родит ребенка на пятом месяце беременности. Однако Карл грубо отругал его за это:

– Друг мой, как бы там ни было, уж ты бы помолчал – нельзя сказать, что ты в этом не виновен. У тебя еще есть время, чтобы обдумать, как ты потом все это объяснишь.

Юлия же предполагала, что через несколько месяцев этот вопрос больше никого не будет интересовать. Когда именно Мартина родит ребенка, большинству, вероятно, абсолютно все равно.

Когда приехали Валерия и ее мать, Карл вообще не показался им на глаза. Некоторые гости заметили его невежливость по отношению к Валерии, однако ее радостный вид сгладил это впечатление. Юлия была рада, что Карл упорно избегал встреч с Валерией и своей бывшей тещей, потому что теперь она сама могла обходиться с этими гостями совершенно непринужденно. Причем с матерью Валерии, бабушкой Мартины, это было непросто. Юлия и эта женщина никогда не встречались в городе, несмотря на частые визиты Юлии в дом Фиамондов. Теперь оказалось, что у мефрау Фиамонд было мало общего с дочерью. Она казалась холодной, отстраненной. Валерия же, напротив, встречала Юлию с обычным дружелюбием. Карл не заметил, что во время пребывания в городе между ними завязались теплые отношения. Между тем женщины даже обращались друг к другу на «ты», за исключением случаев, когда Карл был поблизости.

Гораздо сложнее Юлии было общаться с другим гостем. Когда приехал Жан, ей пришлось опустить голову, чтобы никто не увидел, как ее щеки залились румянцем. Он приветствовал ее вежливо, но отстранено. Другого она от него и не ожидала. Но в душе надеялась…

23 марта, день свадьбы, был очень насыщенным. Ивон не пожалел сил. Был запланирован прием с завтраком, затем небольшая предварительная месса в саду. Потом бракосочетание, обед, кофейный стол, а вечером – бал.

Уже с утра гости заполнили плантацию, словно рой жужжащих мух. Юлия знала лишь немногих из них, хотя накануне лично поприветствовала почти каждого. По группкам, которые образовались, можно было четко понять: эта свадьба была по большому счету лишь поводом снова встретиться, поболтать и отдохнуть. Марвийки с соседней плантации Ватерверееде, казалось, сделали из этого собственный маленький семейный праздник – на следующий день предстояло обручение их дочери.

Во время бракосочетания, которое, несмотря на строгий график, затянулось вплоть до душного полудня, Юлия наблюдала за происходящим из первого ряда, сидя возле Карла. Мартина выглядела прелестно. Ее платье идеально скрывало маленький животик, а роскошная прическа, украшенная белыми орхидеями, привлекала внимание к лицу. Если ничего не знать о беременности, ее невозможно было заметить. Утром Мартина выпила чаю, приготовленного Амру, который должен был предотвратить тошноту. Правда, невеста скривилась, но затем залпом выпила горький напиток – нельзя было допустить, чтобы во время бракосочетания она почувствовала недомогание.

Тем временем Юлия надеялась, что этот чай был достаточно крепким, ведь по мере того, как усиливалась жара, лицо Мартины все больше и больше бледнело.

Во время длинной проповеди священника, который с мокрым от пота лбом стоял на своем маленьком помосте, мысли Юлии уносились далеко. Как же скромно прошла ее собственная свадьба! Они с Карлом сочетались браком в Амстердаме, в маленькой часовне, уставленной скамейками, на которых сидели чужие люди. А эта свадьба была воплощением мечты любой женщины. Интересно, если бы Карл женился на ней в Суринаме, тогда ее свадьба была бы такой же? Может быть, тогда он тоже не жалел бы ни средств, ни сил? Однако, взглянув на мужа, Юлия быстро вернулась к реальности. Для него, конечно, его свадьба была именно такой, как он и хотел: тихой и немноголюдной. Весь этот шум действовал ему на нервы, и угрюмое выражение его лица красноречиво свидетельствовало об этом.