потом попросил его спрыгнуть с балкона. Он был госпитализирован в ту же больницу, что и Роза.

— Хм. — Мне было все равно, что случилось с Парисом, но я использовала этот вопрос, чтобы проверить новую политику честности Дэймона. — Ты следил за мной годами, но ни разу не был в доме Зейна. Почему?

— Слишком серьезная охрана, — тут же ответил он.

— Значит, ты не преследовал меня, когда я возвращалась домой в Сэндс-Пойнт? Было ли еще место, куда я ездила, где ты не следил за мной?

Он кивнул.

— Я также не мог видеть тебя во время зимних каникул. Стажировка проходила в закрытом кампусе, и я не мог туда попасть. — В голосе Дэймона прозвучала странная эмоция, которую я не могла понять. — Но я бы нашел способ, если бы знал, как ты проводишь годовщину своей матери.

Я застыла. Я старательно обошла эту тему, когда Дэймон поднял ее на днях. Подливать масла в огонь ревности Дэймона не сулило мне ничего хорошего.

Я потеряла девственность во время зимней стажировки в Корнелле, в годовщину маминой свадьбы. Это были первые каникулы, которые я провела без семьи, и я жалела себя на вечеринке в общежитии. Ночь закончилась большим количеством выпивки и ассистентом-ординатором, который был приемлемым при определенном освещении. Мне было пятнадцать, ему — двадцать один, и, оглядываясь назад, я понимаю, что это было ужасное решение.

Поскольку я была человеком привычки, это стало своего рода ежегодной традицией: выпивка, секс и вечеринка, причем не обязательно в таком порядке. В шестнадцать лет я вернулась в Корнелл и подцепила девушку, имя которой уже не помню. На следующий год это был Том. В этом году я решила не уезжать и выбрала Софи.

Однако вместо нее появился Дэймон.

Я взглянула на наручники, затем на его распухшие костяшки пальцев скорее с сожалением, чем с яростью. Я не могла представить, что он сделал с остальными, если он избил Элайджу за то, что произошло много лет назад.

— Что ты сделал с этими людьми? Со всеми, кто был до тебя?

Вместо того чтобы ходить вокруг да около, он ответил прямо.

— Ты знала, что Сара Лайнман была принцессой с трастовым фондом?

Сара! Вот как звали девушку, с которой я переспала в шестнадцать. Я покачала головой.

— Угадай, кто управляет ее активами? — спросил Дэймон.

— Твоя компания, — машинально ответила я. Конечно, он сделал именно это.

Дэймон усмехнулся.

— Неудачные инвестиции могли снизить стоимость ее трастового фонда. Разрушенное финансовое будущее хуже, чем сломанный нос. Согласна?

— Это то, что ты сделал с остальными? Сломал им носы?

— Только Тому. Его многообещающие предложения о работе после колледжа также могли исчезнуть. Сейчас он работает в университетском кафе.

— Господи.

— На твоем месте я бы не стал проявлять сочувствие к этим людям, — холодно посоветовал Дэймон.

— Они не сделали ничего плохого, кроме того, что обратили на меня внимание на одну случайную ночь.

— При всем уважении, я не согласен, — возразил он.

— А что насчет Софи? — я вспомнила, что Дэймон забрал телефон Софи. Технически, я уже несколько дней ничего не слышала от настоящей Софи. Ей он тоже причинил боль? — Что ты сделал с Софи?

— Я разбил одну из ее машин и забрал телефон. В остальном она в порядке.

Я нахмурилась. Разбитая машина — это не так страшно, как финансовый крах, вроде того, что он сделал с Сарой и Томом.

— Почему ты обошелся с ней полегче, чем с остальными?

— Потому что она ждала, пока тебе исполнится восемнадцать.

— И что? — спросила я, не совсем понимая его рассуждения.

— И что? — он наклонился вперед, пока кончик его носа не коснулся моего, пронзительные голубые глаза стали похожи на лед. — Помимо того, что они прикоснулись к тому, что принадлежит мне, они еще и воспользовались тобой. Они заслуживали более суровых последствий. Поверь мне.

Это могло означать только то, что человек, лишивший меня девственности, испытал на себе самый сильный гнев Дэймона.

— Элайджа еще жив?

— Не произноси его имени при мне.

Вся теплота этого утра внезапно исчезла, его голос сочился презрением.

— Ординатор из Корнелла еще жив? — я перефразировала, сосредоточившись исключительно на ответе.

— Я слышал, что к нему приезжала скорая, — Дэймон произнес бессердечно.

Мои плечи опустились.

— Однако, — продолжил он, прежде чем я успела расслабиться, — Данкворт отказался от многообещающей карьеры ради работы, которой больше не существует. Срок действия его медицинской страховки истек во время перехода с одной работы на другую, и он будет оплачивать больничные счета до конца своей жизни.

Люди считали меня жестокой. Дэймон был на другом уровне, он был дьяволом. Сломанный нос заживет, но финансовое разорение оставит его с унылым будущим.

— Почему ты так его ненавидишь? — я не могла удержаться от вопроса.

Дэймон выпрямился, его гнев был ощутимым.

— Я ненавижу их всех, каждого, кто был до меня. Никого другого не должно было быть, потому что я думал, что держу всех подальше от тебя. Студенты в кампусе знали, что к тебе лучше не приближаться. Большинство думали, что я говорил им обходить тебя стороной из-за какого-то мелкого соперничества.

Бывало, что парни в кампусе приставали ко мне, но они всегда таинственным образом исчезали. Теперь, когда я сложила два и два вместе, было очевидно, что Дэймон, должно быть, платил им, чтобы они держались подальше, или избивал их, возможно, и то, и другое. Я решила не расспрашивать его на другую тему, где меня могли вызвать в качестве свидетеля.

Дэймон смотрел мне прямо в глаза.

— Затем пару недель назад я случайно услышал на вечеринке разговор Софи и Розы. Софи спросила, развлекаешься ли ты с девушками, и Роза сказала, что ты не делаешь различий, но предложила подождать до зимних каникул. До того момента я не думал, что ты сексуально активна.

Дэймон пристально изучал меня, раздумывая, стоит ли углубляться в тему дальше. Он запустил пальцы в мои волосы.

— Но я понимаю. — На этот раз в его голосе звучала не только ревность, но и раскаяние. — Годовщина свадьбы твоей матери пришлась на зимние каникулы, в тот день ты чувствовала себя наиболее одиноко, поэтому искала утешения в сексе.

Я не стала отрицать его оценку. Лгать ему было все равно что лгать самой себе. Первые несколько лет после повторного замужества мамы были особенно трудными. Я не хотела быть свидетелем их счастья, и взгляды, которыми она украдкой обменивалась с Зейном, заставляли меня чувствовать, что она все больше отдаляется от меня. Проводить каникулы с ними было последним, что я хотела