Поразмыслив, Василий III согласился на эти условия. Казалось, что он ничего не терял — сохранялась та же модель полувассальных отношений с Казанью, что установилась с 1487 года. В Казань отправилось посольство М. В. Тучкова, Н. И. Карпова и дьяка И. Телешова. Они привели казанскую знать к присяге. После чего Василий III приказал выпустить Абдул-Латифа и даже дал ему в кормление Каширу. Здесь бывший опальный должен был дожидаться смерти своего брата, чтобы занять казанский трон.

Жизнь в тюрьме притупила политические инстинкты Абдул-Латифа, а может, их никогда и не было. Так или иначе, он пал жертвой придворных интриг. Абдул-Латиф явился на охоту к великому князю с боевым оружием, что сочли подготовкой к покушению на Василия III. Татарского царевича оболгали, обвинив в намерении убить государя, арестовали и отправили в Серпухов, где тюремщик М. Ю. Захарьин напоил его вином «за благополучие государя». От такого тоста отказаться было нельзя, тем более обвиненному в государственной измене. Татарин выпил и умер — вино оказалось отравлено.

В этой злодейской истории (подробности которой мы воспроизводим по рассказу все того же вездесущего и всезнающего Герберштейна) неясно одно: кому и зачем понадобилось травить Абдул-Латифа? Его кандидатура устраивала и Казань, и Крым, и даже далекую Турцию. Местная знать была на его стороне. Очевидно, что никто не мог всерьез рассматривать каширского кормленщика как заговорщика. Убийство вчерашнего узника описано в излюбленном Герберштейном стиле: «Василий III как концентрация вселенского зла». Это немотивированное, по пустяшному, абсурдному поводу изощренное злодеяние обставлено очень театрально (яд в чаше, которую заставляют пить за здоровье государя). Мне вся история представляется темной — от смерти Абдул-Латифа Василий III проигрывал куда больше, чем выигрывал. А великий князь не был похож на истерика, способного казнить татарского царевича лишь за то, что тот появился при дворе с боевым оружием.

Конечно, существует самое простое объяснение: у Василия III имелся свой кандидат на казанский престол — царевич Шигалей. Но для поддержки кандидатуры Шигалея и провала Абдул-Латифа вовсе не требовалось пафосно выпускать последнего из тюрьмы, а затем театрально убивать. Его вообще не надо было травить — Василий III мог просто отказать казанским челобитчикам. Абдул-Латифа могли в том или ином виде оставить под арестом, тюремным или домашним. Но убийство было глупостью — оно настраивало против Василия III и Шигалея всех. А глупцом Василий III не был.

После смерти Абдул-Латифа Василий III выдвинул на престол свою кандидатуру — царевича Шигалея. Но проблема заключалась в том, что это была кандидатура, навязанная Москвой и в силу этого встретившая сопротивление казанской знати. На Шигалея без симпатии смотрели и в Бахчисарае, и в Стамбуле. К тому же в 1518 году ему было 13 лет — то есть на престол откровенно предлагалась марионетка. В ставке на него был очевидный политический просчет Василия III.

29 декабря 1518 года казанское посольство привезло в Москву известие о смерти Мухаммед-Эмина. Казанцы просили «дать им царя». Такое же посольство от другой группировки казанской знати поехало в Крым. Мухаммед-Гирей рассчитывал передать трон своему брату Сагиб-Гирею, однако его отвлекли распри с местной знатью (князьями Ширинами), и он просто не нашел времени вплотную заняться казанским вопросом. Василий III оказался расторопнее — уже 6 января 1519 года в Казань отправилось посольство М. Ю. Захарьина и дьяка Ивана Телешова. Они провели переговоры с татарской аристократией и убедили их принять кандидатуру Шигалея. 1 марта Казань присягнула Василию III, 8 марта туда выехал Шигалей, который и сел на престол в апреле, когда вся Казанская земля была приведена к присяге новому правителю. Герберштейн, как обычно, дал крайне «доброжелательную» характеристику ставленнику Василия III: это был человек «безобразного и слабого сложения… с выдающимся брюхом, с редкою бородою и почти женским лицом», трус, жадина, лицемер и злодей.

Шигалей был по определению неудачной кандидатурой в силу своего происхождения. Он был сыном касимовского царевича Шейх-Аулияра, держателя Городца, род которого восходил к астраханским ханам. То есть Василий III отдал Казань родственнику злейших врагов Мухаммед-Гирея, с которым только что договорился вместе воевать против этих самых родственников. Этого обстоятельства при дворе Василия III почему-то не учли, а оно буквально взбесило Мухаммед-Гирея. Получалось, что русский государь лицемер: говорит одно, а делает другое. К тому же дипломаты Василия III интриговали в Крыму, пытаясь сколотить оппозицию знати против крымского хана, обзавестись там, если можно так выразиться, «своим Шигалеем». В декабре 1516 года они склоняли к бегству на Русь брата Мухаммед-Гирея Ахмата, обещая ему в пожалование Городец. В 1518 году Городец обещали передать уже сыну Ахмата Геммету. В 1519 году Ахмат был убит в Крыму. Тогда Василий III сулит дать Геммету на выбор Мещеру или Каширу. Все эти подковерные маневры не способствовали улучшению отношений с крымским правительством.

В июле 1519 года наконец-то сработал русско-крымский союз — Россия и Крым одновременно нанесли военный удар по Великому княжеству Литовскому. Василий III рассчитывал, что эта акция сделает Сигизмунда I сговорчивее, побудит сесть за стол переговоров и признать потерю Смоленска. Он не учел того, что Крым тоже стремился извлечь из ситуации максимальную выгоду. В конце 1519 года Мухаммед-Гирей вступил в долгие переговоры с Сигизмундом, которые привели к заключению мира и военного союза 25 октября 1520 года. Причем теперь Крым обещал напасть на Россию совместно с Литвой. «Крымский аукцион» работал вовсю, и Василий III здесь проигрывал: заключенные альянсы оказывались ненадежными, нейтрализовать противников, а тем более стравить их друг с другом никак не удавалось.

Видимо, последним жестом, призванным умилостивить Мухаммед-Гирея и добиться хороших отношений с Крымом, было выступление русских войск в поход на Астрахань летом 1520 года. Василий III выделил для этого судовое ополчение семи городов, то есть несколько десятков судов. Командовал флотилией князь И. А. Булгаков. Параллельно кораблям по берегу шла конница под началом Ивана Ушатого. Известно, что рать двинулась в направлении на Казань, но дальше следы ее теряются. По всей видимости, ни флотилия, ни конное войско до Астрахани просто не добрались. Вряд ли это был сознательный саботаж: русская армия со времен средневековья растеряла опыт дальних походов на сотни километров по чужой, незнаемой земле. И преодолеть трудности на пути к Астрахани — который занимал почти 1500 километров — войско Булгакова не смогло.

Будучи подростком, очень сложно удержать власть над взрослыми, искушенными в интригах людьми. Командовать полком в 16 лет красиво в литературных легендах, на практике это оборачивается немотивированной юношеской жестокостью. Шигалей, вступивший на казанский престол в 13 лет, исключением не был. Он не справился с борьбой различных группировок казанской знати и приказал просто репрессировать неугодных. В итоге в тюрьме и на плахе оказались представители татарской аристократии, сочувствовавшие крымским Гиреям. Еще в августе 1520 года последовало тайное обращение казанцев к крымскому хану с просьбой прислать им на престол кого-нибудь из Гиреев. Весной 1521 года просьба повторилась. В мае через Азов в Казань проследовал Сагиб-Гирей с тремястами спутниками. Столь малый размер свиты указывает на то, что крымский ставленник был абсолютно уверен в своих силах.