— Нечего пробовать, — сказал режиссер все таким же скучным голосом, будто стоял перед стойкой фастфуда и точно знал, что ему нужно. — Я видел ваши роли, вы сумеете. А сценарий сейчас пришлю, там чтения на час.

И тут же, просто сразу же после звонка у Ганны поднялась температура. К ночи залихорадило, утром Ганна поднялась через силу, приняла душ, вызвала такси — понимала, что машиной управлять не сможет, а в такси впала в бред, в горячку, таксист перепугался, отвез ее в больницу, несмотря на ее бессвязные и бессильные протесты, и вот она оказалась здесь, среди чужих и чуждых ей людей, несколько часов безудержно плакала, ей что-то вкололи, она впала в забытье, очнулась, увидела эту палату, этих баб болящих, дверь перед глазами, чуть не завыла от тоски, но опомнилась, приказала себе успокоиться: чем крепче держишь себя в руках, тем быстрее выздоровеешь. Хорошо, что она вчера позвонила режиссеру, объяснила, что случилось, он обещал подождать. И Ганна поверила. Она поверила, что кончается проклятое «почти», которое извело и измучило ее. Пройдет время, она найдет хорошего автора, который напишет пьесу или сценарий с названием «Почти», и Ганна блистательно сыграет саму себя в прошлом — свои мытарства, метания, и это жуткое ощущение всегда близкой и всегда пролетающей мимо удачи. (Рассказчик тут же ловит Ганну на слове, он готов стать таким автором, если она до него снизойдет)[11].

Женщины с кварцевателем не вступали в спор, слушали, будто давали возможность всем высказаться. Может быть, они таким образом себя развлекали. И повернулись к Насте — только она еще ничего не сказала. Настя поступила мудро, она не собиралась тратить силы на обдумывание, вредно кварцевое облучение или полезно, она знала — кварцевать будут независимо от желания больных. Выгоднее персонал поддержать — не исключено, что это как-то дойдет до тех, кто будет совершать обход, и произведет благоприятное впечатление. Почему нет? — вернутся эти женщины в административную часть, скажут: в такой-то палате скандальные тетки оказались, только одна была вменяемая.

И Настя сказала:

— Насколько мне известно, от кварцевания никто не умер, а обеззараживать положено, зачем попусту спорить?

И было в ее голосе что-то, отчего все женщины примолкли. Ганна, Малола Файзуллоховна, Клава и сама Настя поднялись и вышли, а Эльвиру Антоновну и Юлию вывезли: у Юлию немного кружилась голова, а Эльвира Антоновна, чувствовавшая себя неплохо, не собиралась отказываться от услуг, которые ей гарантированы медицинским учреждением.

35

Согдеев по-прежнему лежал в коридоре, а на его соседа с утра напал говорун, ему захотелось поделиться соображениями о сущем.

— Ничего в мире и в жизни просто так не происходит, — говорил он. — Заклеймили Маркса и Энгельса, а я, хоть мне семьдесят семь скоро, наизусть запомнил, что они писали. А они писали: ищи, кому это выгодно. И сразу все поймешь. Вот пример: началась эпидемия, все стали руки по сто раз на дню мыть. Теперь прикиньте расход мыла и прибыль тех, кто это мыло выпускает! Это, если по всему миру, тысячи, миллионы тонн и миллиарды долларов! А к мылу добавьте всякие эти обеззараживающие жидкости, антисептики, салфетки. А маски, а перчатки? Маски, допустим, хотя бы из бумаги, и то вряд ли, синтетика, скорее всего, а перчатки — повально из искусственных материалов, которые в природе не разлагаются. И все это — мыло, салфетки, перчатки, маски — куда? На помойку, в унитаз, в окружающую среду! Мы не себя чистим и моем, мы моем природу, понимаете? Мы ее травим химией! Вымывается натуральное, заменяется искусственным! И правильно это называть не загрязнением, а стерилизацией, потому что среда нейтрализуется антибактериальной агрессией. Я хоть не профессор науки, но в советской школе учился, у меня широкая база знаний. Стерилизация, сверхчистота! В Америке давно уже, я читал, еще до эпидемии, начался бич — болезнь чистоты. Кино видели американское? В обуви дома ходят, потому что у них даже на улицах грязи нет. И у всех аллергия, они ничего естественного уже не переносят, пылинка в глаз попала — нету глаза, неизлечимая болезнь, пришлось вырезать, стеклышко вставить. А грязь только называется грязь, на самом деле это что? Почва! Человечество миллионы лет питается чем? Почвой! Тем, что на ней растет, что на ней животные едят, которых потом человек ест. Понимаете? Я много читал, когда зрение нормальное было, и я не просто читал, а делал выводы. Вот классика, Гоголь, «Тарас Бульба». Там какой совет дает атаман перед боем? Совет такой: если кого поранят, возьми щепотку земли, плюнь в нее, замеси и замажь рану. А люди были знающие, с опытом, профессиональные вояки. Конечно, грязь была тогда другая, чистая грязь была, настоящая. У меня на даче чернозем — как черное масло, с хлебом есть можно. Думаете, удобрения? Никаких! Я его своими руками в мешках возил из Калужской области! Прицеп-тележку к «Ниве» своей — и вперед! А теперь он у меня самовозрождается, потому что я правильные деревья посадил, корневая система богатая, листва опять-таки. Дураки убирают, жгут, я вкапываю в землю. Результат — гумус, как следствие естественного процесса. Естественного, понимаете? Это то, что нас могло бы спасти, но не спасет, потому что планомерно уничтожается. Причем идиотизм полный: ведь эти люди, которые наживаются сейчас, они понимают, что не вечные. Они всегда что говорят: для детей, для внуков, для правнуков. Но никаких правнуков не будет, мы вымрем! Мы оказались глупей динозавров! Те сто пятьдесят миллионов лет существовали, сто пятьдесят миллионов! А мы? Сорок тысяч лет в разумном виде, да и то условно разумном, и мало нас было, бродило несколько тысяч человек. Строго говоря, серьезную историю можно отсчитывать максимум с десяти тысяч лет назад. Мизер! Но и этот мизер идет к концу. Знаете, почему везде у людей возникали религии? В разных местах, но обязательно. Я заинтересовался и понял: любая религия есть система ограничений и запретов. Мудрецы еще в древности догадались: без ограничений и запретов рано или поздно человечество вымрет. Вы скажете, а как же в Библии, там люди, если бы запретного плода не вкусили, не размножались бы. Тупик получается? Жили бы бессмертные Адам и Ева — и все! Я тоже об этом думал. Пришел к выводу: это символическое послание человечеству. Шифр, код, программа. Ведь смотрите, что получается — бог ведь все знает, так? Следовательно, он знал, что Ева искусится и Адама искусит. Это был урок, наглядная иллюстрация: вы будете плодиться