Сэйдисс придерживается примерно такого же мнения:

– Ваши действия в течение последней минуты меня пугают. Вы окончательно повредились рассудком?

– Я всего лишь приветствую свою повелительницу так, как это должно делать.

– Что-что Вы там бормочете? Приветствуете каждую половицу?

Стараясь сохранить на лице безмятежное спокойствие, разбавленное благоговейным страхом, поднимаю голову.

Заклинательница сидит за столом, методично постукивая зажатым в пальцах правой руки пером по медному уголку книги приходов и расходов. Золотистые волосы собраны в строгий пучок, на безупречно прямой нос водружены увеличительные стёкла в тонкой оправе: как ни крути, а моей первой матушке уже перевалило на седьмой десяток, и если есть возможность не тратить данные от природы силы, Сэйдисс не преминет ею воспользоваться.

– Вы желали меня видеть, повелительница?

– Глупый вопрос. Или Вы добирались до поместья пешком от самого Нэйвоса?

Действительно, вопрос глупый. Но я и не претендую на звание первого мудреца в округе.

– Чему обязан?

– Обязательно должна быть причина? – Щурятся лазурные глаза.

– Вы ничего не делаете без веской причины, повелительница. Думаю, и этот раз не исключение.

Она откидывается на спинку кресла, кладя перо между страниц книги.

– Вы научились думать? Похвально.

– Я стараюсь, повелительница. Изо всех своих немощных сил.

– Занятное сочетание слов. Немощные силы... Но этого мало, чтобы заслужить прощение.

– Я в чём-то провинился перед вами?

– Как всегда.

Сэйдисс не меняет положение ни единой черты на точёном, как мраморная маска, лице, потому нет никакой возможности угадать, шутка ли была только что произнесена или самая настоящая угроза. Если хотите протянуть на этом свете подольше, из двух зол непременно надлежит выбирать худшее: эту истину знает каждый. И как поступить мне? Отшутиться или чистосердечно принять все предложенные грехи? Тем более, причина обвинения известна. Правда, повелительница берёт на себя труд ещё раз поведать о ней:

– Вместо того чтобы проследовать в мой кабинет сразу по приезде, Вы снова посещали ЕГО. Вы поступаете так, чтобы причинять мне боль?

– Я не могу допустить и подобной мысли, не то, что воплотить её в действия, повелительница. Если Вы считаете иначе, я приму любое наказание, которое Вы сочтёте необходимым назначить.

– Наказание? – Она поднимает взгляд к потолку. Красивый, кстати, потолок: выложенный резными плитами из янтарного дуба, чья древесина при малейшем попадании на неё света начинает сиять, словно освещаемая изнутри. – Вы сказали так много, но не произнесли главного слова.

– Какого же?

– Что заслуживаете быть наказанным.

Это её любимая игра – выводить людей из равновесия. В моём случае нет ничего легче и быстрее, чем напомнить о прошлом: ещё полгода назад, услышав в свой адрес подобную фразу, я бы взвился на дыбы (насколько это возможно, разумеется) и начал бы с жаром отстаивать своё мнение. О палачах и жертвах. При этом сама Сэйдисс (кто бы сомневался?) полагает себя судией.

Вообще, Заклинатели славятся искусством разговорить собеседника на нужную тему, и для этого им вовсе не обязательно вмешиваться в тонкие связи между душой и телом. Что может заставить откровенничать успешнее, чем боль и страх? Разумеется, восторженное внимание, либо откровенное подкалывание, и не нужно быть магом, чтобы творить означенные чудеса. Будьте слушателем – терпеливым, искренне заинтересованным, в меру участливым, в меру поддакивающим, изливайте на собеседника свой восторг, и он, зачарованный вашим поведением, изложит целую кучу сведений, в которой вам ещё придётся долго и нудно копаться, дабы извлечь действительно необходимые. Не слишком привлекательный вариант? Тогда воспользуйтесь другим: отпускайте остроты, находите в каждой фразе собеседника повод для сомнения или язвительной шутки, только не перегибайте с насмешками. Вызывайте на спор, начиная с сущего пустяка, и наносите последний удар именно в тот момент, когда оппонент считает себя победившим: в эти минуты он беззащитен и открыт, как никогда. Просто? Конечно. Но если обычному человеку требуются годы напряжённых тренировок, чтобы научиться вести беседу, то Заклинателям проще: они чувствуют дыхание Хаоса, то есть не что иное, как лазейку для проникновения в помыслы и стремления. Поэтому самым верным способом защиты от описанного нападения будет... самый очевидный.

– Я принял своё главное наказание, повелительница. Независимо от того, заслуживал его или нет. Вы хотите подписать для меня ещё один приговор? Не многовато ли?

– Намекаете, что не мне являться судьёй?

– А Вы хотите занимать именно это место?

– Вы предназначаете для меня другое? Какое же именно? Палача?

Вот-вот, что я говорил о последнем ударе? На такой вопрос нечем ответить. Сказать «палач», значит расписаться в собственной злобности и мстительности, до сих пор не потухшей. Конечно, я не забыл. И не забуду. Но вместо того, чтобы строить в мыслях планы жесточайшего отмщения, лучше употребить эту искру для иных целей: попросту разжечь огонь в камине, спасаясь от зимней стужи.

– Вы давно уже оказались на месте жертвы, повелительница. Будете отрицать?

Она замечательно владеет своим телом: ни малейшего движения, ни изменения глубины вдохов и выдохов. Длительная практика. А может, природная стервозность и нежелание показаться слабой. Какая разница? Возведение неприступных бастионов говорит в первую очередь о страхе выйти во внешний мир из своего крохотного уголка. Я всё это уже пережил и понял: рано иди поздно придётся открыть калитку и сделать шаг на шумную и залитую светом улицу. Не обязательно сливаться с людским потоком и плыть по его течению, точно так же не обязательно прокладывать себе путь против. Достаточно просто попробовать перейти. На другую сторону. Там, в глухой стене тоже будет ждать калитка, за которой... Каждый получает по заслугам. Я – получил. Наверное. Может быть.

– Не имею привычки тратить силы впустую... Признаться, Вы меня удивили.

– Чем, повелительница? Я всё тот же, каким был.

– Тот же? – Лёгкая тень раздумья в глазах. – Пожалуй. И это поистине удивительно.

Впору стукнуть себя самого по лбу. Да побольнее! Так глупо попасться... Неважный из меня фехтовальщик, если вдуматься: смертельный удар отбил, а серию уколов, предназначенных для проверки моих оборонительных порядков, парировал, не задумываясь об их действительном назначении, и в результате... Нарвался на новую атаку, но поскольку она была уже на отходе, невесомая и, казалось бы, случайная, именно она и достигла успеха.

– Молчите? Вам нечего сказать?

Я бы сказал, ох я бы и сказал...

– Или все слова, что приходят Вам в голову в эти минуты, не должны долетать до женских ушей?