Местечко Луостари, где стоял полк, несказанно преобразилось с приходом тепла. На земле и деревьях — ярко, глубоко, вспыхнула зелень. Чистой синью заблестели чистейшие озера. В них как в зеркало гляделись облака и плавилось золото солнца. Цветы всех раскрасок простирались по равнинам в захватывающую даль. С ближней, с каменным лбом сопки, заслонявшей военный городок от материковых ветров, небо казалось близким, очень близким, хоть в руку бери… Здесь, на этой высокой сопке, думалось, что в каждом человеке должно, обязано пробудиться чувство величия и ничтожности человека. Могуществен человече, если способен взлететь выше птиц и топтать Луну. Жидок и мелок человек, коли жизнь его так скоротечна, а простору тундры и каменным изваяниям природы нет конца и исхода!

Север очаровывал многоцветьем и резкостью красок, будто в каждый цвет влили двойную дозу; контрастом розово-синих, желто-пепельных закатов, желто-красными долинами созревшей морошки, переливчатым серебром бегущих по камням мелких речушек. Тишина тоже изумляла. Оглушительная, цельная, возможная только здесь, в Заполярье. Лютая зима, сугробы по макушку, северное сияние с дрожащими переливами всех цветов радуги — это для Алексея Ворончихина будет впереди. Пока что ему хватало красок и впечатлений нынешнего лета.

Полк переехал в палаточный лагерь, начались учения, стрельбы из гаубиц, бардака даже в самой бардачной батарее управления резко убыло. Алексею хватало ума и характера, чтобы ни с кем из сослуживцев не рассориться до мордобоя и крови (взаимные тычки и оскорбления не в счет). Личный состав полка — в основном провинциалы, вполовину деревенские, — простолюдины армейской службы и любой русской войны.

В отделении, которым командовал Алексей Ворончихин, было пятеро бойцов. Связист Пирогов, по кличке Шаровик, потому что еще за полгода до демобилизации, нафаршировал свой член шарами… «Уж если она мне даст — всё, никогда ни с кем ей лучше не будет. Я вот еще в него усы вошью…». Механик-водитель Белых, сельский двужильный парень, простой, как автомат Калашникова: «Всё у меня есть. Сила, краса. Ошо бы мне ума бы… Я ведь токо шесть классов кончил. С второгодством… Потом в пэтэуху на тракториста. Вожденье трактора лучше всех сдал. Но экзамены — токо трояки. Ошо и русский завалил…» Вычислитель Спириденыш, отличавшийся математическими способностями и умением щелкать пальцами в лоб молодому солдату так, что тот на несколько секунд терял сознание… А также двое салажат рядовых, белорус Кульчинский и казахстанский немец Голант, которые неустанно собирали грибы и жарили их для всего отделения.

Начальник разведки, о котором говорил в строевой части капитан Пряников и который стал непосредственным начальником сержанту Ворончихину, оказался душа-человек. Майор Суслопаров. Прибыл из Москвы.

— Один приехал. Без семьи, — судили новоприбывшего офицеры части.

— Значит, ненадолго.

— Чего ему торчать в этой дыре! У него дядя — генерал-полковник!

Майор Суслопаров — человек совершенно гражданского покроя, улыбчиво-вежливый со всеми — от солдата до командира полка… Одет во все военное, так же, как другие офицеры, но как-то не по-военному: китель часто расстегнут как пиджак, рука с кармане брюк, голова галантно при разговоре принаклонена набок; ни слова матерщины. Почти все офицеры части его невзлюбили: разумеется, завидовали легкой карьере.

Алексей Ворончихин и майор Суслопаров быстро сошлись. Они много говорили о Москве, вспоминали кофейню на улице Кирова, пельменную на ВДНХ, бар в гостинице «Москва», подвал-забегаловку на Пятницкой, где пел под гитару «за стакан портвейна» алкоголик-бард Миша Стриж…

— Я мечтал когда-то театральным актером стать. В Щукинское поступал. Но дядя… У него нет своих детей. Я в роду Суслопаровых единственный мужчина. Продолжатель военной династии, — признался однажды Алексею майор Суслопаров.

К концу дня Суслопаров был всегда пьян, не сильно, не вдребадан, до румян на лице и веселого возбуждения. При этом, как замечал Алексей, от майора никогда не пахло водкой или вином. «Наверное, медицинский спирт, — смекал он. — От спирта перегар не идет. Угостил бы меня, что ли».

В середине лета несколько полковых батарей отправлялись на полуостров Рыбачий на стрельбы по надводным целям. Загодя, за неделю, для рекогносцировки, подготовки НП на полуостров отправился пункт начальника полковой разведки и тыловые службы с хозвзводами.

Кроме майора Суслопарова, на полуострове были начальник связи, капитан, двое взводных офицеров, лейтенантов и трое прапорщиков. Но майор Суслопаров в длинные светлые вечера предпочитал общаться не в офицерском кругу, а с сержантом Ворончихиным. Вечерком, после ужина, майор Суслопаров заглядывал в палатку отделения Ворончихина.

— Алексей! — по-домашнему окликал он. — Не желаете прогуляться по кромке океана?

— Так точно, товарищ майор, желаю!

Алексей не потакал прихоти начальника, ему с Суслопаровым было занятней, чем мусолить колоду карт с Пироговым-Шаровиком, косноязычным механиком Белых и вечно блефующим Спириденышем.

Подходил к концу июль. Резко континентальное по климату полярное лето радовало теплом, сухостью, ласковым морским ветром. Солнце в небе кружило беспрерывно, не прячась за горизонт, ночью наскочит на дальние сопки — и снова пойдет по окружью.

Алексей и майор Суслопаров шли по кромке Великого океана, по берегу Баренцева моря. Ниспадающее вечернее солнце светило приглушенно, красновато, разливало по серо-сталистому морю янтарный чешуйчатый путь. Море чуть шумело мелкими волнами, шуршало вечерним, крадущимся по прибрежным камням приливом. Но это не могло отнять первозданную тишину Рыбачьего. Деревья здесь почти не росли, взгляд по полуострову бежал по зеленому ворсу травы до самого горизонта, как по стадиону.

— Когда-то я обожал парк Сокольники, — признавался Суслопаров. — Там поблизости у меня первая любовь жила… А помните, в парке Горького знаменитые карусели — самолеты! Какое счастье лететь… — Суслопаров остановился, заглянул в глаза Алексею, о чем-то поразмыслил: — Хотите попробовать, Алексей? — Суслопаров вынул из кармана упаковку таблеток. Светло-желтые, в прозрачной пленке. — Это что-то вроде полета в космос.

— Хочу! — твердо сказал Алексей и безбоязненно взял с ладони майора таблетки.

— Четыре штуки — оптимальная норма. Сперва надо подержать на языке. Они не горькие. Потом глотайте. Через полчаса начнется…

Алексей слушал инструкции начальника и повторял за ним. Суслопаров потребление таблеток производил ритуально, со смаком, не спеша клал на язык, слегка причмокивал. Алексей смака от таблеток не испытывал, но рекомендации исполнял точно.

— Ну, Алексей, полетели!

— Полетели, товарищ майор!

…Они смеялись на берегу моря до колик, до слез. Они падали в траву, изможденные от неимоверной кипучей радости и беспримерных стартов. О, какие они совершали полеты! Их дельтапланы взмывали над землей и несли их через моря и океаны. Они парили над прериями Оклахомы и джунглями Нигерии, над кофейными плантациями Бразилии и пирамидами Гизы, над отарами овец на зеленых левадах Австралии и верблюжьим караваном на Великом Шелковом пути. Их дельтапланы прорывали стратосферу, становились космическими кораблями и неслись к Сатурну.