Спустя несколько минут были обнаружены четыре корабля, возможно в дрейфе, находившиеся близко друг к другу. Взяв немного левее, продолжали сближаться, почти сразу разглядев, что это два крейсера, те, что были справа, и два парохода левее их. За ними были видны мачты и трубы малых кораблей, скорее всего, миноносцев.

Расстояние к этому моменту было меньше мили, и «Олег» открыл огонь из всех калибров по обнаруженному противнику, одновременно дав полный ход. Продолжая быстро приближаться, русские стреляли носовыми залпами по самым крупным целям с максимальной частотой.

В трех кабельтовых от все еще неподвижных японцев крейсера отвернули влево, обходя противника с юга и обстреливая его теперь уже всем бортом. С такой дистанции прицелы были не нужны, и для ведения огня было вполне достаточно рассеянного света звезд. Русские прожекторов не открывали, всаживая снаряд за снарядом в оба парохода и крейсера, вскоре опознанные как «Чихайя» и «Тацута».

Зато японцы светили вокруг всем, чем могли, открыв беспорядочный огонь во все стороны, на который тут же начали отвечать другие их корабли, приняв за противника тех, кто оказался впереди. В начавшейся свалке никто уже не мог разобрать, где свой, а где чужой, и миноносцы начали бить по прожекторам и любым освещенным кораблям, которые также немедленно отвечали огнем.

Над морем стоял невероятный грохот сотен выстрелов и рвущихся снарядов, вой осколков и свист пара, вырывающегося из разбитых котлов и паропроводов. Все это дополнялось яркими вспышками дульного пламени, слепившими всех, кто не был к этому готов, и лучами прожекторов, суетливо мечущимися по горизонту в клубах порохового дыма и только сбивавшими всех с толку.

Вдруг, всю эту жуткую какофонию звуков перекрыл мощнейший взрыв, во вспышке которого исчез один из пароходов. Его обломки засыпали все вокруг, а серо-белое облако дыма, пара и вздыбленной воды закрыло для русских половину целей.

Крейсера довернули вправо, чтобы его обойти, взяв под обстрел частью артиллерии ближайшие миноносцы, но не прекращая огня по второму пароходу, начавшему отходить на север и парящему и неподвижному «Тацуте». «Чихайя» к этому времени уже пропал из вида, и его судьба была неясной. Было хорошо видно, как два горящих японских миноносца нырнули прямо в дым, спасаясь от наших снарядов.

Не прошло и минуты, как второй транспорт также взлетел на воздух, и все. Ни единого луча прожекторов. Ни одного выстрела. Лишь гул вентиляторов да свист ветра в рангоуте. Море к северу и северо-востоку от крейсеров было полностью закрыто густой дымной пеленой, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть. Опасаясь возможной атаки миноносцев из-за этого дыма, крейсера отвернули на юго-запад и начали удаляться, не сбавляя хода.

Результатом третьей японской атаки было разрушение противоторпедных бонов, прикрывавших стоянки броненосных отрядов. При условии подтвердившегося предположения, что даже массированный артиллерийский огонь не в состоянии гарантированно защитить неподвижно стоящие тяжелые корабли от ночных минных атак, нужно было срочно искать какой-то выход. Японцы теперь точно знали, где русские броненосцы, а времени на оборудование новой защищенной стоянки не было, да и нечем уже было эту стоянку защищать.

Решено было перевести корабли к западному берегу Фукуэ, а ремзону прикрыть дополнительно остатками бонов, так как поврежденные корабли не могли начать движение немедленно, имея лишь самый минимум задействованных котлов для обеспечения работы электромашин и водоотливных средств. Кроме того, были опасения, что, когда они начнут поднимать пар у себя в котлах, из их разбитых труб полетят снопы искр, которые неизбежно выдадут их местоположение японцам.

Обе брандвахты также оставались на своих местах и должны были по-прежнему не пускать противника в пролив. Их заграждения ремонтировались подручными средствами в срочном порядке. Кроме того, планировали провести контратаку миноносцами, для чего катерам было приказано держать оба входа в пролив, а в самом проливе предоставлена свобода действий для миноносцев, но лишь в его южной части, чтобы не попасть под огонь флота. Новая стоянка должна была развернуться за батареями и минным полем, уже заставившими себя уважать за эту ночь. Там был промеренный и обвехованный фарватер, достаточно глубокий и широкий, чтобы разместить всю сократившуюся эскадру.

Как только решение было принято, «Уралу» приказали прекратить ставить помехи и передали новый приказ по радио. Почти сразу получили подтверждения в получении со всех отрядов, и флот пришел в движение. На хронометре в боевой рубке «Орла» было 00:54.

Не включали даже ходовых огней, опасаясь атаки какого-нибудь «заблудившегося» японского миноносца, ориентируясь по выброшенным туманным буям. Лишь два прожектора на батарее у мыса Нииракумати тихо шарили по воде, выполняя роль маяка и створных огней. Лоцманские катера осторожно вели броненосцы вдоль вех. Пар подняли до максимума, при котором не летели искры из труб, но шли всего на пяти узлах, видя впереди идущий корабль лишь по полосе белого шелка, свисавшего с балкона и расстилавшегося по воде.

Едва боевые корабли покидали свои стоянки, транспорты, державшие раньше боны, тоже начали двигаться на север, чтобы встать рядом со своими собратьями и совместным огнем отбивать следующие атаки. Катерами оттащили остатки бонов, блокировавших «Корею», и транспорт бросился догонять остальных.

При этом из одной из его труб, на несколько секунд, показалось пламя, а затем вылетел сноп искр. Его было далеко видно в темноте, и Рожественский, не сходивший с мостика броненосца, даже выругался в сердцах. Приказав обязательно выяснить, что за раздолбай устроил это светопреставление.

Броненосцы к этому времени уже выстроились в колонну с минимальными интервалами поперек пролива, продолжая ползти к его восточному берегу. Вслед за флагманом шел «Бородино», потом «Александр III», категорически отказавшийся вставать в ремзону и ремонтировавшийся весь день на стоянке первого отряда. Дальше «Николай I», «Наварин» и «адмиралы». Все восемь боеспособных русских броненосцев ползли на восток, едва управляясь на таком ходу. По сути, сейчас они были почти абсолютно беззащитны, наткнись на них японцы.

Катера ушли, миноносцы держались намного южнее, батареи – намного севернее, а вокруг лишь тьма. Только два лоцманских катера перед носом «Орла». Оба флагманских штурмана и оба штурмана броненосца не отходили от планшета, на котором была расстелена карта пролива с пометками глубин, ежеминутно сверяясь с береговыми ориентирами, вершинами приметных гор и слушая доклады впередсмотрящего с лотом, отправленного на бак. До намеченного места стоянки оставалось не более 5 кабельтовых, когда началась следующая японская атака.

Пока капитан второго ранга Иосидзима принимал командование остатками южной ударной группы, к месту сбора подошли также и остатки подкреплений из внутреннего моря в виде 7-го, 8-го и трех кораблей 13-го минных отрядов, ведомые «Чихайя».

Но малый крейсер никак не мог считаться боеспособным и сам нуждался в помощи, поэтому он сразу же направился в Сасебо, в сопровождении тяжело поврежденных «Ариаке» и «Харусаме».