– То ли трахаются, то ли убивают друг друга, – пробормотал Юранд.

– Одно другому не мешает, – отозвался Лео.

Он сделал последние несколько шагов к двери Судьи, стараясь принять самую горделивую осанку, какую только мог.

…Ее кабинет представлял собой огромное помещение с куполообразным потолком, заваленное всякой дрянью. Пустые бутылки, полные бутылки, погнутые столовые приборы. Топоры и арбалеты. Кипы порванных, покрытых пятнами документов. Недоеденная куриная тушка. Античные вазы, используемые как пепельницы. Украшенная резьбой кровать размером с небольшой военный корабль: шелковые занавеси разодраны и свисают полосами, одна из подушек разрезана, перья усыпали пол и кружатся на сквозняке… Юранд смотрел куда-то с несколько потрясенным выражением на лице. Лео проследил за его взглядом. Сперва он решил, что ошибся – он очень на это надеялся, – но нет, это действительно выглядело так, будто кто-то испражнился прямо на пол.

Через открытую дверь Лео мельком увидел голые тела, безвольные конечности. Возможно, сжигатели, отсыпающиеся после очередной попойки, но он бы нисколько не удивился, если бы это оказались трупы. Женщина, крест-накрест перепоясанная ремнями с кармашками, полными метательных ножей, сидела на корточках возле стены и кидала кости. Двое покрытых шрамами сжигателей стояли возле узкого окна, глядя на падающий снаружи снег. Какой-то неприятный ублюдок с сильно искалеченным лицом встречал их насмешливой ухмылкой, скрестив руки на груди.

Гуннар Броуд стоял среди общего молчания, отхлебывая из бутылки и глядя, как хромающий Лео входит в комнату. Он изменился почти настолько же, насколько и дворец, – и примерно в том же ключе. Не осталось и следа от того внимательного защитника, что охранял Лео и Савин в тот день в трущобах. Его глаза, кажущиеся маленькими позади толстых линз, приобрели ужасное, пустое выражение, и теперь Лео не хотелось встречаться с ним взглядом. Словно он до сих пор не начал крушить все вокруг лишь потому, что не мог решить, чью голову размозжить в первую очередь.

Судья лежала поблизости, распластавшись на чудовищных размеров диване перед чудовищных размеров камином. На ней был драный халат яркого сулджукского шелка, открывавший бледную, бугристую грудную кость и ярко-красную сыпь на всю шею. Ее волосы свисали спутанной оранжевой занавеской, закрывая один глаз; другой, прищуренный, с красными веками, глядел прямо на Лео.

– Что я вижу! Гражданин Брок собственной персоной! – Ее черный глаз скользнул в сторону, уставившись на Юранда с Гловардом. – А также уцелевшие представители клуба инглийских поклонников Молодого Льва! Добро пожаловать в мой салон!

Стены украшала древняя фреска – или, по крайней мере, ее остатки. Над головой Судьи какой-то истекающий кровью старик лежал посреди леса, пять фигур уходили прочь с одной стороны, шесть с другой. Лео никогда не обращал большого внимания на уроки своих наставников, так что имел лишь весьма приблизительное представление о сюжете. Очевидно, умирающий старик был Иувином, а его ученики – маги – шли, чтобы за него отомстить. Он предположил, что лысеющая фигура впереди изображала Байяза, хотя кто-то соскоблил его лицо, намалевав на его месте красный вздыбленный член.

Возможно, еще несколько месяцев назад это был настоящий шедевр, но сжигатели потрудились над фреской не меньше, чем над всем остальным: изрубили ее мечами и топорами, оставили вмятины боевыми молотами, намалевали сверху страстные призывы и гневные цитаты наряду с детской похабщиной, пририсовали фигурам символические рога и хвосты. Кровь, текущую из ран Иувина, они превратили в грандиозный поток, заливший весь пол вокруг камина.

Судья ухмыльнулась:

– Огонь, смерть и месть! И мой любимый маг. Вот ублюдок, который умел жечь!

Она махнула рукой на стену позади Лео. Тот, нахмурившись, обернулся. Над дверью, через которую он вошел, мрачный, зловещий и не тронутый красной краской, высился брат Иувина и его убийца – Мастер Делатель, Канедиас, широко раскинувший руки. За его плечами полыхало море пламени.

Лео выдавил улыбку, скрывая свое отвращение, и прохромал в комнату, чувствуя себя петухом, заходящим в логово к лисе.

– Гражданка Судья. Если не ошибаюсь, вы за мной посылали.

– Вы не ошибаетесь. Почему бы нам всем не присесть? – Судья махнула рукой на разбитые стулья. – Можете спихнуть все это дерьмо на пол.

– Спасибо, я предпочту постоять.

Она взглянула на его культю и сморщила нос в недоверчивой усмешке:

– Странное предпочтение для одноногого! Бросьте. Дайте вашей ноге отдохнуть. Выпейте гребаного чаю. – Она подтолкнула к нему чайник через наваленную на столе груду всякого хлама, столкнув за край стопку книг, с хлопаньем полетевших на пол. – Я сама не поклонница южных обычаев, но знаю, что глоток чая может ткнуть человека как раз в нужную дырку.

Гловард поставил на ножки перевернутый детский стульчик и нервно взгромоздился с краешка. Один из людей возле окна оскалил зубы и издал странное шипение. Лео, скривившись, попытался сесть так, чтобы сохранить какую-то долю достоинства. Судья выудила из груды хлама трубку для шелухи и принялась сосать с такой силой, что ее щеки втянулись вовнутрь.

– Вы все считаете, что я спятила, не так ли? – внезапно спросила она, выпуская из носа бурые струи дыма, словно дракон.

Последовало нервное молчание. Юранд прочистил горло.

– Э-гм, я бы не сказал…

– Быть сумасшедшей может быть полезно. Или чтобы люди считали тебя сумасшедшей. Тогда они не видят твоего приближения. Король Орсо ведь видел ваше приближение при Стоффенбеке, не так ли, Молодой Лев?

– Видел, – признал Лео. – За тысячу миль. Очень болезненный урок, который мне не придется учить по второму разу.

– Самый лучший вариант! Ризинау считал меня сумасшедшей. Кажется, во рву до сих пор валяются пара его кусков… Вот и все, что можно сказать о сумасшествии. И о здравом смысле. – Она протянула ему трубку. – Покурим?

– Предпочитаю иметь ясную голову.

– Хорошая идея! – Она отшвырнула трубку в угол, оставив на полу след дымящегося пепла. – Очень… здравая.

Во имя мертвых, Лео, кажется, по-прежнему слышал, как те люди трахаются – или убивают друг друга. Впрочем, возможно, это были уже другие.

Юранд снова прочистил горло:

– Насколько я понял… было еще одно поражение. На востоке.

– Хм-м, – протянула Судья. – Да, Форест снова задал Народной Армии взбучку. Генерала Катлера и нескольких его неудачников-офицеров уже тащат обратно в Адую, чтобы судить за измену. Похоже, когда даешь маленьким людям башмаки больших людей, это не делает их большими, а только заставляет спотыкаться.

Она склонила голову набок.

– А Форест с его изменниками сейчас маршируют к Адуе, чтобы водрузить нашего олуха-короля обратно на престол, можете вы в такое поверить? Полный бардак в головах, как у всех военных! Похоже, Великой Перемене нужен герой, который ее спасет. – Ее брови взлетели вверх, словно эта идея только что пришла ей в голову. – Как вы себя чувствуете, Молодой Лев? Не хотите снова сесть в седло?