На улице появились люди — посмотреть, что взорвалось. Стив сделал несколько шагов, повернул и оглянулся. И вдруг увидел преступника во дворе немецкого посольства — тот направлялся к главному зданию. Совершенно спокойно, буднично открыл дверь — и вошел внутрь.

Стив Биллгрен опустил пистолет и попытался успокоиться, дышать медленнее. В ушах звенело. Стив знал, что посольства зарубежных стран пользуются экстерриториальным правом и эта привилегия не позволит ему последовать за преступником без специального разрешения. Ему, Стиву, придется остановиться — он не может ничего сделать. Полномочия шведской полиции закончились у ворот посольства.

Когда Йона примчался на место, перед заграждением на Стургатан возле парка Хюмлегорден уже стоял полицейский в форме. Полицейский хотел направить комиссара в объезд, но тот, не реагируя на указания, проехал вперед, свернул на обочину и остановил машину. Торопливо предъявил удостоверение, подлез под перегораживавшую дорогу пластиковую ленту и побежал вверх по Хюмлегордсгатан, к крытому рынку.

Комиссар приехал через восемнадцать минут после телефонного звонка, но все уже закончилось и к месту перестрелки начали прибывать машины «скорой помощи».

Руководитель оперативной группы Йенни Йоранссон как раз принимала рапорт об окончании преследования в Дипломатическом городке. Преступник сумел проникнуть на территорию немецкого посольства. Возле рынка Сага разговаривала с какой-то женщиной (тоже из полиции) в накинутом на плечи пледе. Встретив взгляд Йоны, Сага жестом попросила его подойти. Комиссар подошел к женщинам и кивнул в знак приветствия.

— Я думал, что приеду первым.

— Долго копаешься, Йона.

— Ага, — улыбнулся он.

Женщина в одеяле взглянула на Йону, поздоровалась.

— Это Мира Карлссон из розыскного отдела, — пояснила Сага. — Она одной из первых вошла в рынок. Мира стреляла в преступника и говорит, что попала.

— Но его лица вы не видели, — констатировал Йона.

— Не видела.

Йона взглянул на вход в рынок и снова повернулся к Саге.

— А говорили, что обезопасили все окружающие здания, — проворчал он.

— Наши специалисты думали, что расстояние слишком велико, чтобы…

— Они ошиблись, — оборвал Йона.

— Ошиблись, — согласилась Сага и кивнула на рынок. — Он прятался за решеткой вот этой двери и успел выстрелить по окнам Пенелопы.

— Я уже знаю. Ей повезло, — тихо сказал комиссар.

Территория у входа в рынок была огорожена, таблички с цифрами стояли на местах первых найденных улик: след подошвы и пустая гильза от пули с цельнометаллической оболочкой, американское приспособление для прицельной стрельбы. Поодаль, между открытых дверей, Йона заметил раскатившиеся по полу помидоры и изогнутый магазин автоматического карабина.

— Стив Биллгрен, наш коллега на патрульной машине… — продолжала Сага. — Он преследовал подозреваемого до Дипломатического городка и говорит, что видел, как тот вошел в главный подъезд немецкого посольства.

— Он не мог ошибиться?

— Мог, наверное… Мы связались с посольством, там утверждают, что… — Сага заглянула в свой блокнот, — утверждают, что не заметили в районе посольства ничего необычного.

— Ты говорила с Биллгреном?

— Да.

Сага серьезно взглянула на комиссара:

— Произошел взрыв, и Биллгрен почти оглох, но он совершенно уверен в том, что видел. Он четко описал, как преступник вошел в посольство.

— Он мог тайком выйти через задние двери.

— В любом случае, наши люди окружили посольство, в воздухе — вертолет. Ждем разрешения войти в здание.

Комиссар раздраженно глянул на рынок:

— Мы можем долго прождать.

Он достал мобильный телефон и сказал — похоже, самому себе:

— Поговорю-ка я с Кларой Улофсдоттер.

Клара Улофсдоттер, главный прокурор Международной ассоциации прокуроров, ответила после второго гудка.

— Йона Линна, я знаю, что это вы. — Она не поздоровалась. — И я знаю, в чем дело.

— Тогда вам наверняка ясно, что полицейским необходимо попасть в посольство.

В голосе комиссара снова зазвучали жесткость и пугающая настойчивость.

— Это не так легко. Это, с вашего позволения, весьма деликатный вопрос. Я говорила с посольским секретарем по телефону. Она утверждает, что в посольстве все в порядке.

— Мы уверены, что он в здании, — упорствовал Йона.

— Но как он мог туда попасть?

— Он может быть гражданином Германии, который имеет право на помощь консульства, оно как раз открылось. Он может оказаться шведским наемным служащим и иметь пропуск или… какой-нибудь дипломатический статус, может быть — иммунитет. Его может кто-нибудь покрывать — этого мы пока не знаем. Может, он близкий родственник военного атташе или Иоахима Рюккера.[44]

— Но вы даже не знаете, как он выглядит. Свидетелей нет. Какой смысл вам стремиться в посольство, если вы не знаете…

— У меня только что появился свидетель, — перебил Йона.

На миг стало тихо. Йона услышал, как Клара дышит в трубку.

— Тогда я прослежу за тем, чтобы вас впустили, — сказала она наконец.

Йона Линна и Сага Бауэр стояли в квартире-убежище на Эстермальмсторг. Свет не горел. В окно светило утреннее солнце. Пенелопа Фернандес, сидевшая на полу, спиной к стене, указала на окно.

— Да, пуля попала именно сюда, — вполголоса подтвердила Сага.

— Меня спасла лампа, — тихо сказала Пенелопа и опустила руку.

Они посмотрели на остатки оконной лампы — свисающий шнур и обломки пластмассового основания.

— Я зажгла ее, чтобы лучше видеть. Хотела рассмотреть, что происходит на площади. Лампа закачалась, и он решил, что это я, да? Он решил, что это я двигаюсь, что тепло идет от моего тела.

Комиссар повернулся к Саге.

— У него был прицел ночного видения?

Сага кивнула:

— Йенни Йоранссон говорила, что был.

— Что? — воскликнула Пенелопа.

— Вы правы — лампа спасла вам жизнь, — сказал Йона.

— О боже, — простонала Пенелопа.

Йона спокойно взглянул на нее; серые глаза блеснули.

— Пенелопа, ведь вы видели его лицо? Не сегодня ночью, а раньше. Вы говорите, что не видели. Я понимаю, вы напуганы, но… кивните, если поймете, что можете описать его.