— Это мое имя, чувак. Не трепли его попусту. — Я покачиваю бедрами, заходя в комнату, и вижу, что он тоже собирал образцы из замороженных мест. За ним висит самая классная штука в этой комнате — доска с загадкой! Он склеил вместе карты, получился полный топографический обзор Дублина и окрестностей, и по всей карте пришпилены разноцветные булавки и приклеены пометки к ним. Я сияю. Я бы сама лучше не сделала.

— Это место просто зашибенное! — говорю я.

— Я знал, что тебе понравится. — Он поднимает с плиты очки, надевает их на нос и улыбается мне. Глаза у него покраснели, словно он очень долго читал. Танцор высокий, тощий и совершенно идеальный. Я скалюсь в ответ, и несколько минут мы просто улыбаемся, потому что очень рады снова видеть друг друга. Дублин большой город. Иногда мне в нем одиноко. И тогда я встречаюсь с Танцором.

Я бросаю рюкзак на ближайший складной стол и вытаскиваю свои пакеты и фотографии, чтобы добавить к его коллекции на доске. Он подходит ко мне, и мы сортируем их в счастливой тишине, касаясь плечами и улыбаясь друг другу. Он все еще смотрит на меня так, словно не верит, что я здесь. Чувак ведет себя так, будто и правда соскучился по мне. Мы всегда рады друг друга видеть, но сегодня как-то особенно.

Я начинаю прикалывать фотографии к местам на карте и вдруг оборачиваюсь на него, потому что мне непонятно не только его поведение, но и еще кое-что.

— В Дублине же не столько замороженных мест! — Я показываю на булавки.

— Было меньше пару недель назад. Оно ускорилось.

— Чувак, было же только десять. А у тебя тут двадцать пять булавок! Ты хочешь сказать, что за прошедшие несколько дней оно заморозило еще пятнадцать мест?

— Мега, в последний раз я видел тебя почти месяц назад. В тот день, когда мы пытались отнять твой меч у Джайна.

Я ахаю.

— Но это же было не месяц назад. Это было пару дней…

— He-а. Я не видел тебя три недели, четыре дня и… — он смотрит на часы, — семнадцать часов.

Я тихонько присвистываю. Я знала, что в Фейри время течет иначе, просто не подумала, что Белый Особняк тоже относится к Фейри. Неудивительно, что Риодан так на меня разозлился! Я неделями не появлялась на работе. Я хихикаю. Он наверняка с ума сходил. Смех затихает. Я на секунду забыла, что Риодан погиб. И меня внезапно тошнит, так, что я разрываю обертку шоколадки и быстро ее жую.

— Я волновался.

Он смотрит мне прямо в глаза, серьезнее, чем я когда-либо видела. Мне становится неуютно. Словно я должна что-то сказать, а я не знаю что.

Я смотрю на него в ответ, и несколько секунд мы просто играем в гляделки. Я роюсь в своем репертуаре и выдаю:

— Чувак, возьми себя в руки. Я же Мега. Обо мне никогда не нужно волноваться. Я всю жизнь сама по себе. И мне это нравится. — Я сверкаю в его сторону своей коронной усмешкой.

И получаю слабую улыбку в ответ.

— Я понял, Мега. От и до. — Он отворачивается и отходит к плите. И движения у него больше не плавные. Некоторые из тех веревочек вернулись. Мне они не нравятся. Они выглядят… слишком взрослыми для меня.

— Я просто говорю, что не надо обо мне волноваться. Глупо обо мне волноваться. Я сама могу о себе позаботиться.

— Теперь я еще и дурак.

— Я не сказала, что ты глупый. Я сказала, что глупо за меня волноваться.

— Его — непосредственное волнение как действие — не стоит путать с человеком, который его испытывает.

— Именно. Я же Мега, помнишь? Я круче всех в Дублине! — Не знаю, что с ним не так. Он отвечает странно на все, что я говорю!

— Способность себя защитить совершенно не релевантна, когда дело касается поведения и эмоционального состояния других.

— Чего?

— Не говори мне, что я могу, а чего не могу чувствовать. Если я чувствую, что я за тебя волнуюсь, я, блин, буду это делать.

— Чувак, не надо важничать.

— Я не важничаю. Я оскорблен. Ты пропала почти на месяц. Я уклонялся от психованных придурков, которые охотились за тобой день и ночь, я анализировал улики и пытался спасти этот город, а помимо всего этого, я проверял каждое новое заледеневшее место. По два-три раза вдень. Знаешь почему?

— Чтобы собрать больше улик?

— Я ждал, когда они растают достаточно, чтобы убедиться, что тебя там нет. Мертвой. Неспособной больше со мной поговорить. Никогда.

Я смотрю на него. Мы никогда не говорим о таких вещах. От них мне попахивает клеткой. Словно возникает еще один человек, перед которым я должна отчитываться. Словно в моей жизни и без того не полно тех, с кем нужно сверяться.

— Я уже вернула себе меч, — холодно говорю я. — Я не замерзну.

— Неверно. Эти два утверждения не взаимосвязаны. Никак. Ничто. Ноль. Nada. Меч не защитит тебя от замерзания. Я оставлял тебе записки во всех кладовках, во всех своих тайниках и во всех твоих, которые смог найти. Знаешь, что я услышал о тебе за эти недели? Ничего.

— Чувак, я поняла. Тебе не нравится, что ты не можешь меня найти. Как плохо, что ты не можешь взять меня на поводок, а? Или запереть где-нибудь в клетке? — Он меня злит. Кажется, у нас с ним первая ссора. И от этого меня тошнит.

— Ну прости засранца, что мне на тебя не начхать.

— Чувак, что с тобой такое? Это же не мы. Почему ты все портишь?

— Заботиться о тебе означает все портить?

— Одно дело заботиться. Совсем другое — пытаться меня запереть.

Он смотрит на меня с выражением, которого я не понимаю. Словно это я туплю, хотя на самом деле тупит он. Я думала, что наш способ тусоваться ясен и четко определен. Мы супергерои. А он не следует сценарию. Если продолжит чудить, придется мне тусоваться с комиксами.

— Признаю свою ошибку. Больше не повторится. — И вот так запросто он снова становится собой, Танцором, и переходит к делу. — В тот день у замка я впервые увидел то, что замораживает эти места. С тех пор многое произошло. Оно каждый день замораживает что-то новое. Риодан и его люди перерыли весь город, искали тебя. Он разорил половину моих нор. Я перебрался сюда, чтобы скрыться от него подальше. Он убьет тебя, когда найдет.

— Нет, если я убью его первой, — бормочу я с полным шоколада ртом, притворяясь, что это еще не произошло. Когда у тебя есть секрет, за который тебя могут убить, о нем приходится молчать. Вообще со всеми. Конечно, если б я училась на своих ошибках, я должна была бы убить Кристиана, потому что в прошлый раз я не убила тех мерзких шепелявых Фейри, которые съели Алину и выдали меня Мак. Меня немножко раздражает, что Танцор вернулся к делу, словно мы с ним и не ссорились впервые в жизни, потому что для меня это большое дело. У меня уйдет несколько часов на то, чтобы преодолеть тошноту. Когда я нервничаю, я ем. И потому засовываю в рот очередной батончик.