— Ой, чувак, прости! — Я ничего об этом не помню.

— Без проблем, Мега.

Мой живот урчит так громко, что способен разбудить мертвых, и он говорит:

— Я тут кое-что приберег для тебя. — Роется в одной из своих сумок на полу, достает оттуда коробку и бросает мне.

Я сияю, как рождественская звезда.

— А-тлично! «Поп-тартс»! Где ты нашел «Поп-тартс»? Я их уже несколько месяцев не видела! — Даже до Падения Стен найти их было непросто. — И это мои любимые — с шоколадной глазурью!

Я разрываю упаковки и счастливо вгрызаюсь в печенье. Первые два я заглатываю мгновенно, а потом замедляюсь, чтобы насладиться каждой вкуснейшей, упакованной в фольгу и полной сахара печенькой из оставшихся шести. Когда рухнули стены, вся вкуснятина — из той, которая вредная, — первой исчезла с полок. Самыми первыми исчезли газировка и спиртное. Конфеты, торты, пироги и все такое смели следующими. Печенье «Поп-тартс» и все сладкие хлопья тоже пропали. И я в этом виновата не меньше прочих. Забавно, но в последнее время я готова отдать правую руку за горячий обед из свежего тушеного мяса, морковки, фасоли и хлеба с подливкой.

Но все равно печенюшки почти божественны, а от того, что их добыл для меня Танцор, они становятся еще вкуснее. Я ем, а он рассказывает мне все, что обдумал и отбросил за время моего сна, чтобы я могла указать на дыры в его теориях, если замечу. Он заканчивает, но мы ни на шаг не приблизились к разгадке.

— Итак, мы до сих пор знаем только то, что на каждом из мест была земля, какой-то пластик и какой-то металл.

— Вообще-то, земля, пластик и железо. Металл в каждом из пакетов в основном состоит из железа.

— А железо мы используем, чтобы удерживать Фей.

— Я знаю. Помнишь, насколько сильнее замерзли Невидимые у Дублинского замка?

Я киваю.

— Я думала, это потому, что их там было так много.

— Это место, в котором было больше всего железа. Тонны железа ушли на устройство тех клеток.

— А в других местах тоже было железо?

— Те люди, что стирали одежду, делали это возле старых железнодорожных рельс. Я проверил по картам: еще возле четырех мест идут железнодорожные пути. В двух пакетах я нашел железные пули. В пакете из фитнесс-центра были осколки железного чайника и железного же колокола. В другом месте было несколько старых машин, с рамами из железа. Таких больше не делают. В Дублинском замке были железные клетки. На одном из старых складов были железные балки. — Он продолжает, перечисляя место за местом.

— Почему железо? Почему не… сталь, например? Сталь ведь тоже железо?

— Сталь из него делают. А я вижу предрасположенность к необработанному железу, такому как рельсы, колокола, решетки. Старые вещи. Сейчас железо редко встречается. В основном у нас в ходу композитные металлы. Сталь прочнее, а железо ржавеет. Ты знаешь, что старые железнодорожные пути практически красные от ржавчины?

— Так думаешь, нужно вернуться на те места и посмотреть, не забрал ли он железо?

— Нет. Я думаю, не является ли железо нашей соленой водой. Той, что его привлекает.

— Но за чем тогда он охотится?

Танцор пожимает плечами.

— Кто знает? Какая разница? Я хочу выяснить только две вещи: как его заманить и как от него избавиться. А его цель мне неважна.

— Но Феи ненавидят железо.

— Я знаю. Вот почему я гадаю, оно ли его притягивает. Я не говорю, что он приходит к железу, потому что железо ему нравится. Может, он пытается уничтожить железо, замораживая его. Возможно, один из Фей призвал его, чтобы уничтожить единственное вещество, которое может стать им тюрьмой. И также возможно, что попытки понять сущность, которая может открыть портал между измерениями, проплыть по небу, открыть другой портал и исчезнуть, — это такая же пустая трата времени, как попытки распознать мотивы Бога.

— Ты веришь в Бога?

— Чувиха. Только Бог мог создать физику.

Я хихикаю.

— Или «Поп-тартс».

Он улыбается.

— Вот видишь. И ты тоже. Доказательство существования Бога. С шоколадными усами над губой.

— У меня шоколад на лице?

— Мне сложно рассмотреть за всеми этими пакетами, но да.

Я вздыхаю. Однажды я окажусь рядом с Танцором без кишок в волосах, без глупой одежды, без синяков и крови, без еды на лице. Он меня, наверное, не узнает.

— А как же насчет тех двух мест в Фейри? — говорю я.

— А что с ними?

— В Фейри ну никак не может быть железа.

— Предположение. Потенциально ошибочное. Стены рухнули. Все раскололось, реальность Фейри просачивается в наш мир. Возможно, части нашего мира оказываются там. Нам нужны образцы оттуда.

— И как нам, на фиг, их достать? Почему просто не попытаться приманить его железом и посмотреть, что получится?

— Это план Б. Давай для начала попробуем достать образцы, и я продолжу исследовать это дело. Что-то тут есть, чего я не вижу. Я прямо нутром это чую. К тому же, даже если мы его выманим, что нам потом с ним делать? Нам нужно знать, как его остановить. Ты достань образцы. А я сделаю все остальное. Если в Фейри не окажется железа, вернемся на предыдущую клеточку в игре и нам не придется доставать тонны железа и думать, как сгрузить его в одном месте, чтобы никто не пострадал.

Я вскакиваю и направляюсь к двери.

А он говорит:

— Не ходи в Фейри сама, Мега. Пусть туда сгоняет твой телепортатор. Мы не можем терять еще один месяц. У меня плохое предчувствие по поводу замороженных мест.

— Потому что они продолжают взрываться?

Он снимает очки и трет глаза.

— Нет. Потому что в них есть кое-что похуже. Что-то гораздо хуже. Я не могу объяснить. Просто интуиция.

Я знаю Танцора. Когда он говорит про интуицию, он имеет в виду, что его подсознание видит что-то, чего пока не видит сознание. Каждый раз, когда он говорил мне, что у него интуиция, он копал это дело до ясного озарения. Я доверяю ему так, как никогда никому не доверяла. Если ему нужны еще образцы и время, он их получит.

Я вскидываю голову и выхожу в дублинскую ночь. Идет мелкий снег. Вокруг мутной луны кровавое кольцо.

И есть одно местечко, где я наверняка найду Фейри, который умеет телепортироваться. Очень удобно, что оно как раз является одним из тех мест, откуда нам нужны образцы. Если повезет, я вернусь сюда через пару часов с последними тремя пакетами, которые завершат цепочку наших улик.

Но что-то мне в последнее время не везет.

«Кто твой папочка?»[48]