Да ещё защита десяти огромных гончих.

Тем не менее на восьмой день путешествия, проснувшись, Гэп с облегчением узнал, что они всего в нескольких часах ходу от долины Перчтамма-Винфьотль. С гребня горы, возвышающегося впереди, по словам великана, её уже станет видно. Юноша заметил по походке гигера, что тот взволнован и тоже в предвкушении чего-то необычного. С того места, где он стоял на опушке леса, молодому эскельцу ничего, кроме чистого синего неба, разглядеть не удавалось.

Однако стоило им подняться выше, как Гэп услышал странный звук — постоянный надоедливый шум. Юный эскелец понятия не имел, что это такое, а беспокоить погрузившегося в думы Юлфрика не решился. После получасового подъёма шум перерос в громкий рокот, от которого даже земля дрожала под ногами. Гэпу этот звук напомнил грохот множества военных барабанов.

Едва они достигли гребня, как грохот, обернувшись оглушительным рёвом, едва не отбросил юношу назад.

— Ну и шум!

— Да, — согласился Юлфрик, догадываясь, о чём говорит Гэп. — Смотри и удивляйся. Немного мест в мире, которые могут сравниться с этим.

Всего в нескольких ярдах от них скала резко обрывалась в пропасть, открывая вид на раскинувшуюся котловину — долину Перчтамма-Винфьотль. Она растянулась далеко в стороны, глубиной не меньше мили; её обрамляли почти отвесные склоны гор и только на востоке, справа от путников, был проход. Огромные горы вздымались в небо, а льющиеся с востока лучи проснувшегося солнца заставляли голые склоны полыхать оранжевым светом. Внизу раскинулась густая стена деревьев.

Самая высокая вершина среди обрамляющих долину скал красовалась слева от путников, на милю возвышаясь над лесистым подножием. Её склоны купались в солнечном свете. Примерно посередине зияла глубокая пещера, похожая на разинутый рот, из которой извергался огромный водопад Баэлдикки Великой — одно из девятнадцати чудес Липдормина. Он ниспадал с грохотом из лика скалы, на глазах двух очарованных смертных пенистым потоком исчезая в глубине.

Воздух был влажным от брызг даже на таком расстоянии. Гэп в восторге наслаждался прохладной влагой, орошающей лицо. Он словно скакал на лошади морозным зимним утром, когда от ветра перехватывает дыхание.

Открывшийся вид приводил в трепет, превосходя своим величием даже огромные каньоны Синих гор. А внизу, так далеко, что и не разглядишь, сверкала серебристая полоска. Она вилась, будто блестящая нитка, через насыщенную зелень ковра и исчезала из виду на востоке, в нескольких днях пути отсюда.

Великан впихнул в руки юноше Колесо Мыслей, и тот неохотно оторвал взгляд от долины.

«...Река Фолькфривару, самая длинная на всём протяжении Фрон-Вуду, насколько я знаю, она протекает по территории двенадцати стран, прежде чем попасть в море! Река эта — единственный путь, ведущий в самую глубь Великого леса, хотя мало кто отваживался заплывать так далеко».

Гэп вновь восторженно огляделся вокруг.

«Да, — думал он, — воистину Великий лес. Только теперь я понимаю, почему люди так его называют. И совсем немногим удавалось добраться сюда. А я здесь, Гэп Реднар, оруженосец, потерявший спутников, заблудившийся в подземном мире, брошенный на милость безжалостной и беззаботной судьбы. Здесь, где способны побывать единицы! О, если бы меня видели трубадуры...»

Приблизившись к краю и покрепче упершись ногами, чтобы его не сдуло, юноша в удивлении продолжал взирать на открывшийся перед ним мир. Никогда прежде он не испытывал такой гордости, даже покинув стены Нордвоза в компании смешных людишек, его прежних спутников. В этот миг он сильнее, чем за всё время странствий, поднялся над пошлым каждодневным существованием, возносясь к иному восприятию бытия и чувствуя пронзительную дрожь Жизни, которая доступна только великим искателям приключений.

Гэп Реднар теперь мог считать себя Героем.

Он стоял так очень долго, над самой пропастью, отбрасывая длинную тень на лес у подножия грохочущего водопада Баэлдикки Великой, и вдыхал чистый горный воздух.

Юлфрик понимающе улыбнулся. По выражению лица юноши он видел, что тот сейчас чувствует, и не собирался прерывать миг Величия. Он сам испытал нечто подобное много лет назад, когда впервые взобрался на гребень. Теперь великан был рад разделить с маленьким человеком свои чувства.

Мало кто способен испытать это ощущение парения и огромности мира, потому что мало кто стоял здесь, на его вершине. Но пора было уже сойти на землю и начать спуск на дно долины.

Они добрались до лесистых склонов внизу за два часа. Козьи тропы и глубокие овраги змеились по каменистым склонам, круто уходя к подножию. Ведомые Шлёппом и руководствуясь опытом великана, отряд охотников-собирателей успешно скользил и карабкался вниз по склону, без особых происшествий, пока наконец не добрался до Перчтаммы-Винфьотль.

Сделав большой глоток из бурдюка с водой, Гэп испытал радость оттого, что вновь чувствовал под ногами надёжный, усеянный иглами лесной ковёр. Правда, ноги всё ещё дрожали после тяжёлого и рискованного спуска. Юноша в удивлении покосился на гончих. Он никогда бы не поверил, если бы сам не увидел, что собаки могут быть такими искусными скалолазами.

«..Да, к такому собаки непривычные, но, к счастью, у них был хороший учитель. А теперь у нас есть дела поважнее. Черноягодные деревья растут совсем близко отсюда. Надеюсь, мы закончим сбор и покинем долину ещё до темноты. Поэтому надо поспешить...»

Расхрабрившись от переполнявших его чувств, Гэп сунул Колесо в руки Юлфрику и сказал:

— Уйти отсюда до темноты? Мы ведь можем остаться в долине хотя бы дня на два. Здесь слишком красиво...

Великан так решительно впихнул диск в руки юноше, что тот он едва не упал.

«...Послушай меня! Я ходил сюда, когда тебя ещё на свете не было, и знаю достаточно об этой долине и её обитателях. Поверь мне, Гэп, если бы ты знал хотя бы половину моего, то не захотел бы задержаться здесь позже полудня, не говоря уж о ночи! Пойми — долина изолирована и по-своему уникальна, как и здешние расы, не существующие больше нигде в мире. Некоторые из них побаиваются меня и моих гончих, они не знают, как следует обращаться с чем-то новым, и потому не трогают нас. Но есть и другие — наполовину люди, наполовину звери — вэттеры и йордиски. Они никого не боятся. Вот почему мы должны держаться вместе и всё время быть начеку, не подходя к реке ближе, чем необходимо...»

— К реке? Раньше ты говорил, что река прекрасна, а черноягод там видимо-невидимо...

«...И опасна! Берега реки — излюбленные места вэттеров. Они странные. Никогда меня не беспокоили, хотя я всегда чувствовал на себе их пристальный взгляд. Видел их мельком, только тени в листве, но я здесь чужак, как и ты, потому не стал приближаться... Они каннибалы, понимаешь...»

— Каннибалы? Но ты гигер...

«...И что...»

— А я — человек...

«...и...»