О том, что стало с теми двоими дальше, я деликатно не стал спрашивать. Вот не дай бог, если последним, что ты увидишь в жизни, будет голая, да еще и сильно беременная баба, которая непонятно откуда взялась. Зато я спросил про другое:

– Что думаешь – сумеешь взлететь на этом?

– А почему нет? Самолет как самолет. Просто большой. Только надо все-таки понять, с чем мы имеем дело и на что можем рассчитывать.

Действительно, кого и зачем я спрашиваю? А то я не знаю, что эта мадам способна улететь откуда угодно и на чем угодно, хоть на снятых с петель амбарных воротах, хоть на эмалированном тазике. И в этом я за последние дни уже неоднократно убеждался. Так что пусть рулит, раз она этому обучена.

Одернув привычным движением платьице на выпуклом животе, Ката встала и полезла прямиком в пилотскую кабину, стараясь не удариться башкой о потолок. Лично меня там больше всего впечатляли взгромоздившиеся по середине приборной доски, между двух фундаментальных штурвалов, сразу шесть комплектов измерительных приборов (по числу моторов) и шесть массивных секторов газа под руками у пилотов.

Графиня немного посидела в левом пилотском кресле, оценивающе посмотрела на приборы, а потом вернулась в «кубрик».

– Ну и что там у нас? Керосину хватит?

– Заправка много больше половины. А, учитывая, что у них смонтированы дополнительные баки в фюзеляже, должно хватить надолго.

Вслед за этим она высунулась в верхнюю турель. Я так понял, чтобы осмотреться по сторонам. Толково; как говорится, не бзди, но помни, а то вдруг к нам уже плывет, рассекая волны, какая-нибудь кака. Сам я опять начисто забыл про осмотрительность – синдром непрофессионала.

– Что видно? – спросил я.

Но графиня не удостоила меня ответом, как видно, ничего интересного она снаружи не углядела. Она вернулась к пленному и некоторое время стояла, нависая над ним своим пузом.

– Посадите его! – попросила она наконец, отойдя чуть в сторонку.

Я взял пленного за грудки, поднял с пола и уронил задницей на лежанку, стараясь придать его упершейся спиной в борт тушке ровное положение. «Язык» дернулся, кажется, начав помаленьку приходить в себя. Не склонная к деликатности графиня окончательно привела пленного в чувство посредством нескольких мощных оплеух. Я на всякий случай взял «ППШ» на изготовку.

– Was Machen sie hier? – спросила она и, добавив, что орать и звать на помощь бесполезно, вынула заслюнявленный кляп из его рта. Весь дальнейший разговор велся на языке почтенных Фрейда и Каутского, то бишь на немецком.

Пленный изумленно похлопал глазами, но продолжалось это минуту, не больше. По-видимому, он был человеком практическим и сразу же понял, что раз уж, заснув, он вдруг очнулся связанным, а на борту родного самолета вместо своих компанию ему составили мутного вида мужик, вооруженный русским автоматом, и некая, слишком решительно настроенная (и при этом почему-то беременная) женщина в черном, то ничего хорошего от подобного расклада ждать не стоит.

– Так будете отвечать на мои вопросы или вас стоит сразу же отправить за борт, вслед за вашими менее везучими коллегами? – спросила Ката, видя некоторую неуверенность в глазах блондинчика.

– Буду, – ответил пленный, похоже, решив не выкобениваться.

– Тогда повторяю вопрос – кто вы такие и что вы здесь делаете?

– Я лейтенант Вольфганг Шритматер, второй пилот этого самолета, транспортное подразделение люфтваффе LTS 222.

– А почему вы тогда не в военной форме, а на вашем самолете закрашены опознавательные знаки?

– Потому что у нас совершенно секретная миссия.

– Ну да, и сейчас вы, конечно, начнете долго и прочувствованно болтать о чести гитлеровского офицера и присяге, данной фатерлянду и фюреру, после чего мне все-таки придется отправить вас на корм камбале? Желаете поиграть в героя?

– Отнюдь, любезная фрау. Я не член партии и уже давно не строю иллюзий, понимая, чем эта война закончится. Тем более, раз уж так влип, а альтернативой моему молчанию является лишь смерть. Извольте – мы, уже не в первый раз за последние полгода, направлялись с нашего базового гидроаэродрома Травемюнде под Килем в Триест. Там мы должны были дозаправиться, взять на борт нескольких парашютистов, а затем сбросить их и принятый на борт груз то ли над побережьем Египта, то ли над греческими островами из гряды Северных или Южных Спорадов. Точные координаты выброски нам должны были сообщить позднее. Это был вылет на рутинное снабжение наших разведывательно-диверсионных групп, которые ведут наблюдение за вражеским судоходством в акваториях Эгейского и Средиземного морей. Как я уже сказал, мы делаем подобную работу довольно давно.

– Как же вы тогда оказались здесь? В совершенно другой стороне?

– Уже в воздухе, над Южной Европой, нашу текущую задачу почему-то вдруг изменили. Нам было приказано лететь сюда, сесть, забрать двух или трех пассажиров, а уже затем лететь по прежнему маршруту, то есть в Триест.

– И кого именно вы собирались забрать?

– Дорогая фрау, я всего лишь летчик. Для подобных деликатных вопросов у нас на борту был офицер абвера, некто майор Эдгрен, и все детали знал только он, поскольку переданный по радио шифрованный приказ штаб адресовал лично ему. Как я понял, мы должны были забрать каких-то деятелей из аппарата не симпатизирующих коммунистам бывшего болгарского министра обороны Малинова и генерала Дамяна Велчева, а также, возможно, какого-то офицера нашей разведки, маскирующегося под некоего посольского чина. Сначала наш командир, майор Брюккер, собирался сесть прямо в гавани Бургаса или поблизости от этого порта, но в последний момент мы получили отбой, поскольку власть и там и в Варне уже захватили то ли русские, то ли местные коммунисты. Вчера, в сумерках, пришлось садиться здесь.

Н-да, тоже мне «секретная миссия», о которой в общих чертах знали даже бургасские мелкоуголовные элементы!

– А потом? – продолжила графиня.

– Майор Эдгрен думал, что пассажиры доберутся до места нашей посадки сами. Потом нам передали по радио, что по пути из Софии они задержались и найти корабль или катер точно не смогут. Поэтому их надо забирать нам, своими силами. То есть нянчиться с этими беглецами. У нас на борту всегда имеется предназначенная для погрузочно-разгрузочных операций штурмовая моторная лодка, типа «Pionier-Sturmoot 39». Соответственно, после полуночи наш командир, майор Эдгрен и еще двое членов нашего экипажа ушли на ней забирать этих пассажиров. Мне, с нашими радистом и механиком, приказали остаться на борту и ждать. Они планировали вернуться до рассвета. Но не вернулись.

– Дальше!

– Часа три назад, когда еще не начало рассветать, они наконец связались с нами по рации и сообщили, что скоро будут, но приказали срочно поставить дым-завесу, предупредив о том, что видели в небе русские самолеты, а в море – русские катера. Мы выполнили приказ, и, похоже, вовремя, поскольку появившийся на рассвете русский бомбардировщик некоторое время летал над нами, а потом атаковал и, кажется, даже, потопил какое-то судно с другой стороны острова. Мы даже испугались, что это был возвращающийся «штурмбоот», и связались с нашими по рации. Но майор Брюккер сказал, что они еще довольно далеко и русские атаковали точно не их. Ну а про дальнейшее вы должны знать лучше меня…