жалея, желая тебе добра… Чтобы от меня тебя оградить, чтобы не приставала я к тебе, не тянула на колхозную ферму.

Д у н я. «Любя, жалея, желая добра»!.. Как же!.. И вовсе он это не потому.

А в д е е в а. А почему?

Д у н я. А потому, что там, у вас на ферме, теперь не только доярки да телятницы, но и шоферы, и механики-наладчики, и электрики — не только одни бабы да девки, но и мужики.

А в д е е в а. Ревнует, что ли?

Д у н я. А то нет!.. Еще как! И чем дальше, тем хуже: уже мне и за ворота нельзя выйти, в окно выглянуть… Думаешь, и Мынька, и свиньи, и птица разная — все это у нас почему? Потому, что мой Ванечка хочет, чтобы не было у меня ни единой свободной минутки и ни о чем другом я не могла думать, чтобы всегда была дома и через каждые полчаса отвечала ему по телефону, когда он с работы звонит, проверяет.

А в д е е в а. Вот оно что!.. Ай-ай-ай!.. В таком случае зря, значит, я к тебе с этой штукой… (Показывает на сверток.)

Д у н я. С какой штукой?

А в д е е в а. Да вот… (Нарочито медленно разворачивает сверток, показывает.) Вот…

Д у н я (всплескивает руками от восхищения). Ой! Блузка! Какая блузка!..

А в д е е в а. Заграничная, самая что ни на есть модная. Я как увидела ее у нас в универмаге, так сразу, с ходу и схватила. А пришла домой, примерила — она мне велика оказалась: и здесь, вот в этом месте, велика, и здесь.

Д у н я. Менять несешь?

А в д е е в а. Ну я и подумала: кому из наших женщин, кто в этом понимает, она будет в самый раз? Тебе! У тебя для нее и здесь, в этом месте, вполне хватит, и здесь… И, кстати, у вас сегодня гость. Ты ее для него и наденешь. Чтобы в таком вот виде, как сейчас, и самой не срамиться, не позориться, и всех нас, женщин хутора Тихого, не срамить, не позорить!

Д у н я. Какой гость?

А в д е е в а. А ты и не знаешь? Тебе Иван Никитич ничего про него не сообщил? Не успел, значит. В райцентр с ним заторопился… Ну! Гость, по всему видно, из самой Москвы, ученый, немолодой уже, вроде Ивана Никитича, но ничего еще, видный мужчина.

Д у н я (продолжает рассматривать содержимое свертка). Ой! А это что?

А в д е е в а. Будто не знаешь! Грация… Не наденешь же ты такую блузку на что попало.

Д у н я (после некоторого колебания). Пойдем примерим!..

Обе уходят. Слышен сигнал и скрип тормозов подъехавшей автомашины. Входят  Б о й к о  и  А к и м а к и н.

Б о й к о (тащит рюкзак и палку Акимакина). Сюда, Толик, сюда, в холодок. Посиди здесь, дорогой, пока мы с Дуней умыться с дороги тебе приготовим.

А к и м а к и н. Благодарю… (Показывает на дерево.) Грецкий орех?

Б о й к о. Ага, орех. У нас на хуторе он, считай, почти в каждом дворе.

А к и м а к и н. Это я тоже люблю.

Б о й к о. Все у нас есть, Толик, все, что ты любишь: и свежий чистый сельский воздух, и парное молоко, и витамины с ветки, с грядки. Говоришь, любишь слушать, как поют петухи, хрюкают поросята, мычат коровы? И это тебе у нас будет. В общем и целом: дыши, пей, ешь, слушай эту… как ее…

А к и м а к и н. Симфонию.

Б о й к о. Во-во! Слушай нашу эту симфонию сколько твоей душе угодно!

А к и м а к и н. Спасибо, Ваня, большое спасибо.

Б о й к о. Мне? За что? За сельский воздух?! Нет, Толик, это тебе спасибо. За динамит и саперов. Если бы не ты, не твой столичный авторитет ученого-специалиста, нам бы их в нашей районной организации ДОСААФ так легко не дали.

А к и м а к и н. А лихо я им, Ваня, а?.. Я профессор, руководитель кафедры, под мою личную ответственность!..

Б о й к о. Лихо, Толик, лихо! По-нашему, по-казачьи, по-гвардейски!..

Входит  А в д е е в а.

А в д е е в а. А-а, друзья-однополчане… Ну как съездили?

Б о й к о. Вполне.

А в д е е в а. Обо всем договорились?!

Б о й к о. Спрашиваешь!

А в д е е в а. Когда приступаете?

Б о й к о. Завтра с утра.

А в д е е в а. Ни пуха вам, ни пера.

Б о й к о. К черту!..

А в д е е в а. Анатолий Владимирович! А про «сладкий вечер» не забыли?

А к и м а к и н. Что вы! Как можно! Это же весьма и весьма интересно.

А в д е е в а. Будьте готовы часам к девяти… (Направляется к выходу.)

Б о й к о (только сейчас спохватывается). Стой, Татьяна! А ты почему здесь, у меня дома, оказалась? Зачем сюда, ко мне домой, приходила?

А в д е е в а (весело). А я не к тебе, Иван Никитич. Твою больную Дуню проведать зашла. Проведать и кое в чем ей помочь… Пока! (Уходит.)

Б о й к о (в сторону дома, встревоженно). Дуня!..

Д у н я  после паузы входит — во всем новом и по-новому причесанная.

Д у н я. Вот и я, Ванечка… (Акимакину.) Здравствуйте. С приездом вас. Милости просим, дорогим гостем будете.

Б о й к о (с удивлением и возмущением). Это еще что?.. Это еще что такое?!

А к и м а к и н (с явным восхищением). О-о-о!..

Д у н я. Блузка, Ванечка, новая. И юбка…

Б о й к о. Зачем это? Чего ради?!

Д у н я. Ради гостя, Ванечка.

А к и м а к и н. Я польщен, весьма польщен… Ваня! Да представь же меня своей очаровательной супруге!

Б о й к о. Что-о-о?!

А к и м а к и н (представляется сам). Акимакин, Анатолий Владимирович, доктор наук, но отнюдь не сухарь, поклонник всего прекрасного, в том числе и женской красоты, как ее понимал и изображал на своих волнующих полотнах великий Рубенс!

Д у н я. Бойко, Авдотья Дмитриевна. Можно просто Дуня.

А к и м а к и н. Весьма польщен и даже тронут. Благодарю от всего сердца. Позвольте… (Целует ей руку.)

Д у н я (не без кокетства). Ой, что это вы?!

Б о й к о. Э… Этот самый… Анатолий Владимирович, товарищ Акимакин… Ты… Вы… Вы говорили, что из всего прекрасного на свете в первую очередь любите парное молоко прямо из-под коровы.

А к и м а к и н. Что?.. Да, но… Зачем же ты, Ваня, сразу про него? Потом!.. (Снова к Авдотье Дмитриевне.) Вам очень идут эти блузка и юбка, очень. Вы в них такая… Глядя на вас, невольно вспоминаешь слова поэта:

«Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц».

Вы… Вы просто царица, Авдотья Дмитриевна… Дуня…

Б о й к о. Э… Этот самый… товарищ Акимакин! Пройдите вот сюда, к крыльцу, — тут у нас умывальник, мыло, полотенце, — пройдите и сполоснитесь холодной водичкой. (Авдотье Дмитриевне.) А ты… царица!.. давай нам парного молока.

Д у н я. Хорошо, Ванечка. Я как раз Мыньку час назад подоила.

Б о й к о. Нет! Давай нам самого что ни на есть парного — прямо из-под Мыньки!

Д у н я. Что же, мне ее опять доить?

Б о й к о. Дои опять!

Д у н я (пожимает плечами). Хорошо… (Уходит.)

Б о й к о (Акимакину, около умывальника). А ведь ты… А ведь вы небось женатый, товарищ Акимакин.

А к и м а к и н (не замечая перемены в отношении Бойко к нему). Да. А что?

Б о й к о. И