Потом была истории о замене телефона, восстановлении сообщений через облако. Вот только она мысли не занимает. А её прощание — да.

 «Прости. Я не могу начать ни с чего другого, только с этого. За то, что я делаю это в СМС, за то, что я так долго тебя не понимала, за то, что мы так с тобой нормально и не поговорили. Я знаю, ты ждал, когда я буду к этому способна. Ты удивительный».

Первая часть — не предназначалась для Эрика. Вот только нельзя показать только кусок из этого крохотного письма, нужно чтобы этот придурок видел все с самого начала. И Змей ощутимо звереет, явно воспринимая происходящее как издевку. Пока не добирается до сути.

«Тогда в Берлине я не знала, что вот так легко и просто ты раз за разом будешь срывать мне крышу. Просто хотела оторваться. И доказать кое-кому, что я танцую в тысячу раз лучше чем та, которую он выбрал. И ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Вы дружили. Об этом знала даже я».

У Змея недоверчиво дергается уголок рта. Но тем не менее, он продолжает жадно читать длинную цифровую мышкину исповедь».

«То, что было после... Мне жаль, что я это допустила. Мне так понравились вы оба. И наш танец втроем… Это было слишком ярко, слишком запретно, в моей жизни никогда не было ничего подобного. Я вспоминала вас столько раз, что даже не знаю, можно ли меня после этого считать верной женой. И вот вы вернулись. И моей же фантазией мне и прилетело обратно. Я снова не могла выбрать. Меня тянуло к тебе, тянуло к Эрику, буквально рвало на части, и проще было сказать «нет» вам обоим, чем хоть «да» кому-то одному. Я не знала, что с этим делать. Вы разрешили ситуацию сами. Мне на *это* точно не хватило бы смелости. Вот только лучше это не сделало. Ты ушел, Эрик со мной остался. Я долго боялась ему открываться, долго боялась, что он раскусит во мне его безумную фанатку…».

— У тебя есть что-нибудь выпить? — Эрик опускает телефон.

— Нет. И покурить тоже закончилось, — Эмиль отрицательно качает головой, — ты дочитывай, дружок, дочитывай. Ты ведь не хотел её слушать? Значит, будешь читать.

«Эрик был со мной. Расковыривал меня из скорлупы. Безмерно бесил меня, только он так и может. С ним так увлекательно воевать, что это стало моей вредной привычкой. Я влюблялась в него, чем дальше, тем сильнее. У меня оставалась только одна большая проблема. Ты — не выходящий из моей головы. Я не могла сосредоточиться на Эрике, на наших отношениях, он это видел. И с тобой, я точно знаю, будет то же самое. Тебя не устроит половина меня. Ты не будешь рад, что каждый раз глядя на тебя, я буду думать о нем, и умирать от тоски. Просто так вышло. Я люблю вас обоих. Люблю по-разному, потому что вы совершенно разные, но только вдвоем. Я никогда в жизни так не любила, но этого все равно недостаточно. Ужасно стыдно, что ты искал меня пять лет для того, чтобы я призналась тебе в этом. Но я рада, что все-таки сделала это. Обманывать еще и тебя я не хочу».

Невозможно ошибиться с тем, когда Эрик заканчивает чтение — он просто зависает в одну точку в пространстве. Да, это не СМС, это огроменная простыня и совершенно непонятно, сколько времени Мышка её строчила, отправила-то она её одним заходом. Эмиль получил её уже после того, как обнаружил мышкино исчезновение. Разбирался долго — читал он по-русски чуть лучше чем говорил, но все-таки этот язык не зря считался одним из сложнейших. Даже неплохого знания языка не для всего хватало.

— Это ведь ты ей сказал, что можно хотеть двоих? — язвительно тянет Эмиль.

Эрик отрешенно покачивает подбородком. Взглядом отчаянно умоляет Эмиля заткнуться. Вот только он не был с Мышкой те три дня, когда она не вставала с кровати, пытаясь оправиться от его выходки. Так что если уж нельзя пнуть его по-настоящему, Эмиль пнет вербально. Неплохо бы напомнить этому ревнивому придурку, что он много чего еще говорил их Мышке, позабыв по дороге половину обещаний.

Эмиль забирает у Эрика свой телефон. И задает тот самый важный вопрос, ради которого он тут Змея и караулил.

— Ну, так и что мы будем с этим делать, дружище?

— У меня было лучше, — ревниво ворчит Алинка, озираясь по сторонам. 

Новая квартира и вправду не особенно впечатляет. Советский ремонт, скрипучий диван, меблировка под стать.

Плевать, хватит на первое время.

Квартиру я подхватила у Алинкиной же подружки, одной из тех, что ходит к ней по средам и воскресеньем на стрип-пластику.

Сейчас мне просто плевать на эти условия, и даже если кусок штукатурки упадет мне на голову, я скажу ему спасибо — в конце концов, он меня отвлек. Остановил внутренний таймер.

Сейчас он, увы, все еще тикает.

Без Эрика и Эмиля я существую уже пять дней, шестнадцать часов, тринадцать минут, сорок три секунды... Сорок четыре...

Взбрело же мне в голову. Влипла же я в них настолько безнадежно. Не вздохнешь, не выдохнешь теперь без них.

— Ну прости, — печально отвечаю подружке, — я бы и рада оставаться подольше на твоих халявных условиях, но у меня обстоятельства.

— Я все-таки не понимаю, — Алинка задумчиво ковыряет ногтем кухонный косяк, — Эрик… Он так на тебя смотрел… От этого взгляда можно было до угольев обгореть. Как при таком отношении он мог тебя бросить? Неужто ты не понравилась его родне? Если так, то придется мне в нем разочароваться, что ли.

— Давай сменим тему, — прошу я, устало подавляя сверление в груди и встряхивая в руках маленькое черное платье, — а это ты помнишь? 

— О-о-о, да, — Алинка переворачивается на живот — она валяется на диване и лукаво щурится на меня из-под блондинистой челки, — первая группа юниоров. Тебе двенадцать, мы во Франции… Твоя первая медаль на европейском танцполе. Увы мне, серебряная, после этого ты все шесть часов в самолете проедала мне плешь количеством допущенных косяков и как много тебе предстоит тренироваться. Прости, дорогая, но сейчас оно тебе и на нос не налезет.

— Ты только что ужасно оскорбила мой нос, — сердито ворчу я. Впрочем, в этом чемодане с прошлым, что привез мне папа, мы копаемся не для того, чтобы найти подходящее мне по размеру платье, а для ностальгии.

С ума сойти, сколько всего, оказывается, хранят мои родители. Платья, грамоты, медали… Нужно спросить их на тему компрометирующих фотографий. А то была у меня одна, когда я очень неудачно споткнулась, и папа сфоткал меня с рогом из вафельной трубочки мороженого, шлепнувшегося мне прямо надо лбом. Не дай бог она сохранилась...

— Эй, тебе не пора? — я кошусь на часы. — У кого-то тренировка через полчаса.

— Ну, отсюда до клуба десять минут пешком, так что мы можем поковыряться еще пять секундочек, — Алинка подтягивается к краю дивана и ныряет головой в чемодан, — тут еще столько интересного. О! А это ты чего не достаешь?

— Алин…

Догадаться, что она нашла, несложно. Там ведь и вправду есть одно платье, которое я сдвинула в сторону и старательно пыталась не замечать.