Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Киваю, не в силах выдать нормальный человеческий ответ. В этот миг, когда медленно приходит осознание, что я в безопасности, неожиданно накатила невероятная усталость, и стало не то, что говорить, но даже думать неестественно тяжело.
— Если что-то понадобится…
— Поезжай, Игнат. Мы разберемся, — она провожает мужчину до калитки, крепко обнимает и смотрит вслед уезжающей машине.
Женщина быстренько возвращается, торопливо кружа вокруг меня.
— Как же зовут тебя? — она внимательно рассматривает меня, и под таким взглядом я пытаюсь укутаться в длинный широкий халат еще больше, чтобы скрыть мужские следы на шее и синяки на запястьях.
— Ярослава, — мой голос охрипший, я его не узнаю.
— Мой дом небольшой, но места хватит на всех, — смеется она, провожая меня куда-то по коридорчику. — Ты вся дрожишь. Я подготовлю тебе горячую ванну.
Женщина ведет меня за собой по дому.
— Вот, Ярослава, заходи. Прими ванну, а я принесу тебе полотенце и ночную рубашку, — она заходит в маленькую комнатку, а я неуверенно ступаю внутрь, осматриваясь. Тётя Оля включает воду, и около минуты крутит разные краны, — снимай халат, я его как раз утром постираю.
Тётя Оля смотрит на меня, своими большими карими глазами, а я не смею пошевелиться, тяжело сглотнув.
— Ой, прости меня такую бесстыдную старуху! Понимаю, смущаешься, ничего страшного! Я уйду, а ты прикройся шторкой, я занесу тебе полотенце с рубашкой и оставлю возле умывальника, — она так громко вскрикивает из-за эмоций, что я невольно напрягаюсь, едва сдерживая себя от вздрагиваний.
Здесь обычная ванная комната без какого-либо мрамора, как в умопомрачительных апартаментах Господина, поэтому удобная и практичная. На тумбе сложены тазики, а небольшое зеркало забрызгано, скорее всего, от ручной стирки в умывальнике. На деревянной навесной полочке аккуратно сложен душевой набор, и такая простота нужна была мне именно в этот момент.
Большая белая ванна закрывается голубой шторкой с дельфинами.
Я залезаю в уже немного наполненную горячую ванну. Прикрываю глаза, когда холодные ноги приятно покалывает. Умываюсь и потихоньку начинаю приходить в себя. Осталось лишь до конца осознать то, что я была… В безопасности, за несколько сотен километров от Гордеева, в тиши и даже глуши. Правда, это нужное осознание так и не приходит, мне до сих пор страшно.
Двери скрипнули, и я сжалась за шторкой.
— Извини-извини. Не смотрю! Принесла полотенце и одежду. Согревайся, — протараторила женщина и быстро выскочила из ванной комнаты.
На бортиках ванны я нашла обычный дешевый шампунь с ромашкой, а гель для душа оказался со вкусом ванили. Со стенки свисает грубая длинная мочалка, которой я воспользовалась, драя кожу до красноты, желая стереть с себя все печали и события прошлых ночей… Стереть со своего тела прилипший запах Гордеева, но он будто въелся в меня и стал со мной одним целым.
Невыносимо!
Я вышла из ванны только через полчаса с уже заплетенными влажными волосами и в длинной ночной рубашке по щиколотку. Не успела я сделать несколько шагов в сторону гостевой комнаты, как рядом оказалась тётя Оля, подхватив меня под руку.
— Пойдем, голубушка, на кухню. Не стесняйся. Знаю, что дорога занимает много времени и ужасно выматывает. Я заварила чай с мятой и ромашкой, это чтобы ты хорошо спала, — тётя Оля гостеприимно приглашает меня в маленькую кухоньку, где пахнет древесиной и малиной.
Здесь удивительно спокойно, но мое сердце беспокойно ёкает. Я привыкла к напряжению, страху, тревоге, и, похоже, настолько вжилась в роль жертвы, что выйти из нее мне не под силу. Кажется, мне нужен хороший психолог…
От таких плачевных мыслей становится до невозможности тошно, но я соблюдаю тактичность и присаживаюсь на большой деревянный стул с мягкой подушечкой. Передо мной полная чашка чая и свежими блинами с вареньем. Видимо, тётя Оля успела их запечь, пока я была в ванной.
— Вы очень добры ко мне. Но не стоит так…
— Ты кушай, не беспокойся, Ясенька, — и под ее нетерпеливым взглядом, я пробую блинчик, поощряя женщину комплиментом, от которого зарделись ее щеки. — Гости ко мне приезжают редко, дети учатся в больших городах, и мне в радость поухаживать за тобой, — покачала она головой, улыбаясь.
От ее широкой и искренней улыбки на лице проступили заметные морщинки возле глаз. Она необыкновенно простая и добрая женщина.
— Ни в коем случае не стесняйся, — она пододвигает тарелку ближе ко мне.
Я начинаю объедаться на удивление с большим аппетитом, пока тётя Оля не сосредотачивает свой внимательный взгляд на моей шее, а после и на запястьях. Выгляжу я зрелищно, так что догадаться о моей проблеме ей несложно.
Женщине хватает такта промолчать, но прежний уют становится напряженным, дискомфортным. Вижу по ее глазам и опущенным бровям, как ей хочется поговорить и спросить волнующие вопросы, но, к сожалению, я еще не готова к таким разговорам. Она понимает меня без слов, и я благодарно киваю.
— Со мной все в порядке, — поспешила я успокоить тётю Олю. Но ее любопытство только растет, и я готова ответить на все вопросы… Но не сейчас. — Мне нужно прийти в себя и немного отдохнуть… Ваши блинчики просто волшебные! Спасибо, теть Оль, — стараюсь быть мягкой, ответить добротой на доброту этой милейшей женщине.
— Ой, прости меня, старуху! — взметнулась на ноги тётя Оля. — Я постелила тебе в гостевой комнате. На тумбе оставила кувшин с водой, а если не захочешь спать, там стоит небольшой телевизор.
— Я вам благодарна. Вы очень добры ко мне, — я встала из-за стола, торопясь сбежать, — и с вашего разрешения… Я пойду.
— Иди, Ясенька, отдыхай столько, сколько нужно. По коридору дверь справа, я ее открыла.
Киваю, и стараясь не огорчать хозяйку дома, улыбаясь ей напоследок. Ухожу в указанную комнату под внимательный, даже задумчивый взгляд тёти Оли.
Мне хватило сил отыскать нужную комнату, запереться и дойти до кровати. Забираюсь на мягкую перину и накрываюсь теплым одеялом, утопая в бессилии.
Заснуть не давала только одна большая проблема — беспрерывные мысли о Господине Гордееве…
***
Спать в незнакомом месте оказалось тяжело и волнительно. Телевизор, в дальнем углу, бубнил всю ночь напролет, освещая страшно темную комнату. Но ни свет, ни тихие шаги тёти Оли с семи утра, ни даже убеждения, что я в безопасности, никак не помогли мне справиться с тем страхом, когда сердце больно колит от опасения.
Казалось, что вот-вот и он войдет в небольшую уютную комнатку, разряжая атмосферу своим гнетом, накинувшись на меня зверем… Дремала, но просыпалась часто, тяжело дыша, со слезами и