Он нажимает кнопку паузы. Лицо Сары застывает на телеэкране. Ее образ наполняет его надеждой. И любовью.

Он чувствует себя полным силы. Он полностью себя контролирует. Все вернулось на круги своя. Все так и должно быть.

Он опускается на ковер, наклоняется к своей пленнице. Хватает за густые темные волосы, поднимает ей голову. Она истекает слюной и кровью. Лицо ее так обезображено кровоподтеками, что едва узнаваемо.

— Может, еще бокал шампанского, Эмма? Так легче смотреть на мир.

Он тянется к бутылке «Перрье-Жуйе», наполняет оба бокала. Рядом с бутылкой лежит разделочный нож из кухни Эммы, в его сверкающем лезвии отражаются мерцающие свечи.

Звонит телефон.

Ты уже не жилец на свете. Я скорблю и радуюсь одновременно.

Из дневника М.Р.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Берни, когда утром следующего дня Сара, в его пижаме, выползла на кухню.

Она налила себе чашку кофе.

— Как я выгляжу?

— Ужасно.

— А чувствую себя еще хуже.

— Я думаю, — понимающе заметил Берни. — Но это хорошо, что ты все вспомнила, Сара. В конце концов…

Она сердито посмотрела на него.

— Знаешь, какого чувства во мне сейчас в избытке? Злости. Я злюсь на отца. На Ромео. На Джона.

— На Джона?

— Аллегро. И на Майка Вагнера, и на всю их блестящую команду профессионалов.

— Я уверен, что они делают все возможное, Сара…

— Этого не достаточно. Нужны дополнительные усилия. И тут не обойтись без меня. Только я могу раздразнить его, довести до бешенства, так чтобы он уже не мог удовлетвориться своими записочками, леденцами, медальонами. Я должна заставить его крутиться, пусть лезет из кожи вон. Проявит себя во всей красе. В понедельник я опять иду на телевидение. И отныне буду ежедневно появляться на экране. До тех пор пока он не примет мой вызов. Схлестнулись две силы воли, Берни. — Она устремила взгляд в пространство. Как много битв ей еще предстоит выдержать. Сколько счетов предстоит свести. И прежде всего не с Ромео. Другое имя возглавляло список ее противников. Симон Розен.

Полчаса спустя, выйдя из дома, где жил Берни, Сара заметила Корки, который стоял, оперевшись на капот своего автомобиля, и курил. Увидев ее, он бросил сигарету и поздоровался.

— Доброе утро.

Она опасливо огляделась по сторонам. Придет ли день, когда она перестанет дрожать от страха перед преследующими ее монстрами?

— Не волнуйтесь. Все спокойно, — заверил ее Корки. — Даже репортеры еще не вышли на ваш след.

Сара кивнула головой. Она не сомневалась в том, что после очередного ее выступления в «Опасной грани» пресса предпримет еще более активную атаку на нее.

— Вы не подбросите меня, Корки…

— Куда на этот раз?

— В Беркли. В «Бельвиста». Это интернат для инвалидов. Я хочу навестить отца.

Когда через двадцать минут они подъехали к «Бельвиста», Корки предложил ей свои услуги в качестве сопровождающего.

— Нет, спасибо. Это местечко охраняют дай Бог как. Не от непрошеных визитеров, а от чересчур ретивых больных, которые норовят улизнуть. Со мной все будет в порядке, не беспокойтесь.

В порядке. Смелое утверждение.

— Хорошо, я побуду здесь, Сара, — пообещал он, легонько потрепав ее по плечу.

Шарлотта Харрис, старшая медсестра, удивленно посмотрела на Сару, когда та, войдя в вестибюль, смело направилась к лестнице. Медсестра покинула свое рабочее место и поспешила за Сарой.

— Очень сожалею, мисс Розен, но приемные часы лишь с одиннадцати…

— Мне необходимо срочно поговорить с отцом, — непреклонно заявила Сара и продолжила свой путь.

Харрис неотступно следовала за ней.

— Вы, похоже, очень расстроены, мисс Розен. Надеюсь, вы не хотите волновать вашего отца…

— Отчего же? — Сара уже преодолела четыре ступеньки.

— Пожалуйста, мисс Розен. Придите в один…

— Я хочу видеть отца немедленно.

— Но это невозможно.

— Я бы удивилась, если бы это было возможно, — сказала Сара, поднимаясь выше.

— Я вынуждена настаивать, мисс Розен. Ваш отец очень болен.

— Рассказывайте.

Ее грубый ответ ошарашил медсестру.

— Боюсь, мне придется принять меры, мисс Розен. Я запрещаю вам тревожить вашего отца…

— Если я закачу сейчас скандал — а я обещаю, что сделаю это, если вы не отвяжетесь от меня, мисс Харрис, — вот тогда я действительно потревожу не только своего отца, но и всех ваших гостей.

Поджав губы, медсестра наконец ретировалась.

— Вы будете нести полную ответственность за последствия вашего вторжения, мисс Розен.

— Разве все мы не несем ответственности за свои поступки, мисс Харрис?

Войдя в гостиную отцовских апартаментов, Сара застала отца сидящим в любимом кресле у окна, с газетой в руках. Он был в темном костюме, накрахмаленной белой рубашке с дорогими золотыми запонками и пестрым галстуком, в полуботинках из добротной буйволовой кожи. Увидев его в деловом костюме, Сара испытала странное чувство: она словно вернулась в прошлое.

— Я тебе не помешаю?

Он поднял на нее взгляд.

— Она уже пришла?

— Кто?

— Моя первая пациентка. — Он посмотрел на наручные часы «ролекс». — Уже на семь минут опаздывает. — Он медленно поднялся. — Итак, поговорим о трансференции.

— Нет. Нет, твоя пациентка еще не пришла, папа. А пока я хотела поговорить с тобой.

Он прищурился.

— Я вас знаю?

— Это я, Сара. Твоя дочь.

— Моя дочь? — Настороженность сменилась в нем смущением. Он вновь опустился в кресло и уставился на Сару. — Почему ты так рано проснулась, детка? Что-нибудь случилось? Ты не заболела? Скажи мне.

Еле сдерживая слезы, Сара покачала головой.

Он улыбнулся ей, похлопал себя по колену.

— Ты же знаешь, Мелли, что меня нельзя беспокоить во время работы. Впрочем, у меня всегда найдется минутка для маленькой плутовки. Иди, сядь ко мне. Ненадолго.

— Я не Мелли, папа. Я Сара. Мелли умерла. — У Сары пересохло во рту.

Он, казалось, не слышал ее. И продолжал похлопывать себя по бедру.

Сара медленно приблизилась к нему, опустилась на колени возле его кресла.

— Почему, папа? Почему?