Женевское соглашение положило конец войне и предотвратило более масштабное участие в конфликте Китая и Соединенных Штатов. Но по причине отсутствия удовлетворенных этим соглашением гарантов, заинтересованных в том, чтобы его поддерживать, а также ввиду наличия неудовлетворенных сторон, заинтересованных в том, чтобы дать ему обратный ход, оно с самого начала было неполноценным. Что касается США, они были разочарованы ничуть не меньше.

Женева стала для Даллеса поражением во всех аспектах политики в отношении Индокитая. Ему не удалось предотвратить установление коммунистического режима в Северном Вьетнаме, он не смог заручиться поддержкой Британии или каких-либо других стран для проведения совместных действий, у него не получилось заставить Францию вести активные боевые операции, он не добился согласия президента на американское военное вмешательство и даже не сумел достичь поддержки ЕОС, от которой французское Национальное собрание наотрез отказалось в августе. Достигнутые результаты не производили большого впечатления, а сам Даллес не был готов делать соответствующие выводы и пересматривать свои политические взгляды. Как и в случае с Филиппом II, «весь опыт политических неудач не смог лишить его веры в присущее ему мастерство непревзойденного политика». Он созвал пресс-конференцию в Женеве не для того, чтобы «горевать о прошлом», как он выразился, а чтобы «не упустить в будущем возможность предотвратить окончательную потерю Северного Вьетнама, который, встав в авангарде коммунизма, сможет распространять его по всей Юго-Восточной Азии и юго-западной части Тихого океана». В общем, песня оставалась прежней. Хотя один урок Даллес все же извлек: «Сопротивление коммунизму нуждается в общенародной поддержке… и люди должны чувствовать, что они защищают собственные национальные традиции». Это действительно был хороший урок, который нельзя сформулировать лучшим образом, но, как покажут последующие события, выводы были сформулированы, однако ничему не научили.

На этом этапе, когда восьмилетние усилия американцев по оказанию помощи французам ни к чему не привели и когда все старания французов оказались напрасными, а войска Французского союза потеряли 50 тысяч человек убитыми и 100 тысяч ранеными, Соединенные Штаты могли бы заметить признаки необходимости отказаться от участия в делах Индокитая. Свежим примером тщетных стараний был Китай, когда более продолжительные и масштабные усилия направить развитие этой страны в нужное русло оказались сметены коммунистической революцией. Но никаких выводов из китайского опыта (например, что желания Запада неприменимы к данной ситуации и что внешняя политика есть искусство возможного) американцы не сделали. Американское правительство реагировало не на сами китайские беспорядки или вьетнамское национально-освободительное движение, а на запугивания со стороны крайне правых у себя дома и на распространенный среди населения США страх перед коммунизмом, который использовался в корыстных целях и находил отражение в политике. Социальные и психологические первоисточники этого страха не являются предметом нашего исследования, но именно они послужили глубинной основой американской политики во Вьетнаме.

У Соединенных Штатов и в мыслях не было отказываться от участия в делах Индокитая или признавать решения Женевской конференции. Первоочередная задача, как ее видел Даллес, была двоякого свойства: во-первых, создать из бывших колоний Юго-Восточной Азии договорную, наподобие НАТО, организацию, которая должна заблаговременно получить полномочия для коллективной обороны (или ее видимости), направленной на предотвращение продвижения коммунизма в данном регионе; во-вторых, гарантировать функционирование ныне действующего национального государства в Южном Вьетнаме, способного сдерживать Северный Вьетнам и в конце концов воссоединить под своим началом всю страну. Еще до принятия итогового заявления Женевской конференции госсекретарь приступил к работе в обоих направлениях.

Уже в мае Даллес начал громкую кампанию в пользу создания пакта взаимной безопасности стран Юго-Восточной Азии, что было частью его плана противодействия Женевской конференции. Сознательно или нет, но он стремился поставить Соединенные Штаты в положение государства, контролирующего ситуацию и в этом смысле заменяющего колониальные державы. Он хотел обеспечить международную правовую базу для интервенции, как было в Корее, где такую базу предоставила ООН по причине нарушений границы. Последствия подобной политики тревожили наблюдателей, в частности газету «Сент-Луис пост диспэтч», которая в серии редакционных статей, опубликованных до подписания в Женеве соглашения о перемирии, задавалась вопросом, ставит ли Даллес целью «найти какой-нибудь нелегальный способ, чтобы Соединенные Штаты смогли вмешаться в Индокитайскую войну». Желает ли народ Соединенных Штатов «способствовать применению вооруженных сил против внутреннего мятежа такого масштаба, что положил начало Индокитайской войне?» Дав на этот вопрос отрицательный ответ, «Пост диспэтч» неоднократно повторяла мысль, что «от этой войны надо держаться подальше». Газета предсказала, что вмешательство заставит США вести «ограниченную» войну, которую, по всей вероятности, «можно выиграть, только сделав ее неограниченной». Чтобы еще больше выделить эту мысль, газета поместила выполненную Дэниелом Фицпатриком карикатуру Дяди Сэма, который пристально разглядывает темное болото с надписью «ошибки, сделанные французами в Индокитае». Подпись под рисунком гласила: «Не совершить бы еще одну ошибку». Тот факт, что эта карикатура удостоилась Пулитцеровской премии, говорит о том, что идея, которую она несла, была отлично понятна уже в 1954 году.

Свидетелем трагедии более глубокой, чем ошибка, стал в том же году наблюдатель, который проявлял самый живой интерес к отношениям Америки и Азии. В своей книге под названием «Разыскивается: азиатская политика» Эдвин О. Райшауэр, специалист по Дальнему Востоку и будущий посол США в Японии, усмотрел трагедию в том, что Запад не воспрепятствовал тому, что национально-освободительная борьба в Индокитае стала делом коммунистов. Эта трагедия стала результатом американской помощи французам, в «их крайне неэффективной и, в конечном счете, оказавшейся безнадежной защите статус-кво». Результат «показывает, как чудовищно мы неправы, когда боремся с азиатским национально-освободительным движением, вместо того чтобы ему помогать».

При жестком давлении со стороны Даллеса была организована конференция по учреждению Организации договора стран Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Она состоялась в Маниле в сентябре 1954 года. Среди участников этой конференции были всего три азиатские страны, только две из них (Таиланд и Филиппины) представляли Юго-Восточную Азию (третьей был Пакистан) и только одна граничила с Индокитаем, тогда как сам Индокитай на этой конференции вообще не был представлен. Поэтому с самого начала данной организации не хватало определенной аутентичности. Другими участниками блока стали Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия и Соединенные Штаты. В обычной для него агрессивной манере Даллес сообщил делегатам: их цель состоит в том, чтобы заранее дать согласие на ответные шаги, «поскольку тогда мы будем настолько едины, сильны и хорошо подготовлены», что любая агрессия, направленная на зону ответственности данной организации, принесет агрессору больше потерь, нежели выигрыша. Поскольку азиатские страны-участницы конференции не обладали сколько-нибудь серьезной военной мощью, а остальные либо в силу своего отдаленного географического местоположения не могли ею воспользоваться, либо уже были вытеснены из региона, и поскольку сами Соединенные Штаты так и не смогли взять на себя постоянные обязательства в отношении применения силы для защиты Юго-Восточной Азии, требование госсекретаря представляло собой не более чем попытку выдать желаемое за действительное. В статье IV устава, где речь шла о рабочей группе этой организации, Даллес прописал, что каждый из ее членов берет на себя обязательство «встречать общую опасность в соответствии с установленными организацией процедурами». Впрочем, это обязательство никак не могло стать для них спасительным мечом Эскалибуром.