подступающую истерику. Я не могла себе этого позволить. Не здесь.

И я сидела с прямой спиной и с плачущим кровавыми слезами сердцем. Но при этом мои глаза оставались сухими, улыбка слегка презрительной, а руки не дрожали и не теребили салфетки. Я сьера. Я не могу себе позволить ничего из этого.

Эдмунд сделал заказ. На приеме мы толком и не поели, но я лично сомневалась, что мне кусок полезет в горло.

Только вот Эдмунд сказал, когда нам принесли заказ:

- Кора? Я собираюсь много пить. Ты со мной?

- Да – кивнула я и взяла приборы.

Я быстро свалюсь, если не поем. Алкоголь на голодный желудок не самая здравая мысль. А продержаться, прежде чем окончательно вырубиться хотелось как можно дольше.

Я не чувствовала вкуса. Еда была пресной и я вообще плохо понимала, что я ем. Но ела и пила. Вливала в себя алкоголь, разумеется, за Эдмундом мне было не угнаться, но я не сильно отставала.

Его взгляд периодически становился стеклянным, и я тут же поднимала бокал с вином. Мы пили Красное. Эдмунд распорядился. Именно так и сказал – «Много Красного!».

- Он несколько раз спасал мне жизнь – вдруг неожиданно сказал он.

- Я знаю. Это было и так понятно. И ты, и он наверняка не раз встревали в переделки. И ты ему наверняка тоже? – ответила я, отпивая глоток терпкого красного вина.

- Нет, не угадала. Я вот ни разу и не отличился. Он всё время выкручивался сам. Я был уверен, что у меня еще будет для этого много времени, и я если не сравняю счет, то хотя бы сумею приблизиться. Только вот не вышло. Виктор все делал основательно. Если уж встревал в смертельно опасные ловушки – то из них выхода не было – и он посмотрел на небольшую ресторанную сцену, на которой сейчас что-то пела певица.

Я взглянула на нее, только сейчас заметив.

Это была довольно молодая девушка, и она была переодета в мужской костюм и лихо отплясывала что-то, вращая при этом тросточкой.

- Это кто? – спросила я.

- Веста Тилли. У нее такое вот сценическое амплуа. Она переодевается в мужской костюм и поет от лица мужчины. Это модно. И многих это заводит. Публика с каждым днем становиться всё пресыщенней. Мало хорошо петь, мало хорошо двигаться. Нужно заставить о себе говорить – пожал он плечами.

- Согласна – кивнула я, продолжая рассматривать певицу – Это не ново. Кажется, Жорж Санд* первая это придумала?

- Да. Потрясающая была старуха – выдал он.

- Ты был с ней знаком?

- Да, ей было семьдесят или около того. Я встречался с ней незадолго до ее смерти. Она до последнего продолжала заигрывать с мужчинами и интриговать одним своим видом. Грандиозная женщина.

- Она умерла лет десять назад? Ты же был еще юнцом? – удивилась я.

- И что? Неважно сколько женщине лет - пять или семьдесят, как это было Жорж. Если она настоящая женщина – она будет интересна всегда. И всегда мужчины будут лететь к ней как бабочки на огонь. Я уверен, что ты и в восемьдесят будешь сводить мужчин с ума, так же как и Жорж – сказал на полном серьезе Эд.

- Неплохо было бы дожить, для начала – парировала я.

- Доживем. Ты мне поможешь? - и он протянул руку.

- А ты мне? – протянула я свою руку в ответ.

Он не ответил, но это было и не нужно. Руки мы пожали по-мужски, заключая именно такой союз. На фоне поющей женщины в мужском костюме – это было символично.

- Я спросил его в самом начале. Тогда когда мы стояли в том переулке и только познакомились. Ты уезжала на машине, а я подошел к нему и сказал - что ты просто потрясающая. Он тогда хмыкнул и сказал, что мне ничего не светит.

- Ну и ты, разумеется, возразил? – улыбнулась я.

Было понятно, что Эдмунду просто необходимо говорить. Иначе он сорвется.

- Нет, согласился. Спросил, не будет ли он против, если я все же попробую.

- И он сказал какую-нибудь шутку?

- Нет, снова не угадала. Он сказал, что только при одном условии – если я пообещаю сделать тебя счастливой.

- Неожиданно. Пожалуй, я плохо его знала, или он сильно изменился за те годы, что мы не виделись – сказала я, делая еще один глоток.

- Ты любила его? – вдруг спросил он.

- Да, очень сильно. Мне тогда казалось, что я не смогу без него жить. Но время всё расставило по своим местам. Я поняла - что смогу. Смогу жить, смогу больше не любить и смогу забыть.

- А сейчас?

- Сейчас я понимаю, что погиб очень сильный и смелый человек. Бесконечно дорогой мне человек. Но Эд, мы должны с этим справиться. Просто обязаны – и я снова протянув руку, сжала его ладонь.

- Знаешь, он не страдал. Его смерть была мгновенной. А вот мы с тобой переживаем сейчас настоящую агонию – сказал он, снова стеклянными глазами смотря на сцену.

Со сцены по-прежнему раздавались веселые звуки музыки.

- Знаешь, где-то услышала. «Призрак бьющейся в агонии любви». Очень красиво. Только вот мы с тобой не имеем право быть ни призраками, ни биться в агонии чувств. Только сегодня. А завтра у нас есть дело. И это дело нужно сделать.

Он кивнул. И подтвердил:

-Только сегодня – и поднял бокал с ярко красным вином.

Потом мы снова много пили, много говорили, вспоминали Виктора. Смеялись, плакали и снова пили. Дальше помню плохо. Но точно знаю, что хозяин ресторана, подозвав шофера, усадил нас в машину. Алую красавицу Эдмонда мы оставили у ресторана.

Мы ввалились в «Юрту Ворона». И почти сразу же в холе стали целоваться. Я плохо помню, как мы поднимались по ступенькам и искали спальню Эдмунда. Но нашли.

Я стала стягивать с него фрак. Мы целовались и раздевали друг друга. Я провела руками по мускулистой груди и застонала от предвкушения. Давненько я не позволяла себе простые женские радости.

Но только вот когда я взялась за ремень его брюк, он меня остановил.

- Кора, завтра утром мы об этом пожалеем.

- Вот завтра утром и решим – быстро сказала я, продолжая тянуть руки к его штанам.

- Нет. Иначе ты сбежишь, и я