Однако чем дальше, тем меньше Кимбра думала о боли. Она была захвачена трудным процессом деторождения, она трудилась, как трудится только женщина, когда дает жизнь ребенку. Единственное, что снедало ее, — это опасение, что не хватит сил.

Очередная схватка оказалась особенно болезненной, и Кимбра закричала, впервые за все время родов.

— …и пошла со мной к кораблю. Я думал, что только там мы сможем поговорить начистоту.

— Значит, ты явился по собственному почину…

Вулф застывшим взглядом смотрел в окно, в то время как Хоук следил за ним с живейшим интересом.

— Ну да, а что?

— Вот и Дракон так думал, — пробормотал викинг словно в трансе. — Он был Кимбре всего-навсего деверь, но никогда не терял к ней доверия. А я… я, ее муж… я решил…

— Что решил?

— Что между нами все кончено. Что я потерял Кимбру навсегда.

Хоук подумал, что в истинной любви, даже взаимной, больше мучений, чем радости, и спросил себя, зачем люди так рвутся к ней. Возможно, стоило пройти через это и сделать вывод самому.

— Ничего, — сказал он гостю не без сочувствия, — вы с Кимброй, надеюсь, сговоритесь. Но первым делом нам с тобой придется обсудить статьи договора о военном союзе. Королю Альфреду не терпится его заключить.

— Правда? — спросил Вулф, не без труда возвращаясь к делам государственной важности.

— Я был при дворе и имел с королем долгую беседу на этот счет. Давно пора поставить на место зарвавшихся датчан. Со своей стороны он готов для этого на большие уступки.

Хоук не стал вдаваться в подробности, а между тем он посвятил монарха и в историю с подложным письмом с его личной печатью. Альфред согласился, что это могут быть происки датчан, однако обещал найти настоящего виновника.

Внесли пергамент, перья и чернила. Хоук приказал принести также эля и закуски. Солнце уже начинало клониться к закату, поэтому в помещении зажгли свечи. Между тем обе армии — одна под стенами замка, другая во дворе — терпеливо ждали, как обернется дело.

Вулф взялся за перо, но замер и напрягся всем телом.

— В чем дело? — встревожился Хоук.

Не отвечая, гость отшвырнул набросок договора о военном союзе, опрокинул стул и прыжками бросился к лестнице. Часовые у двери необдуманно заступили ему путь — и отлетели в стороны. Вулф понесся вверх по ступенькам, перепрыгивая сразу через две. Хоук развел руками, поднял кубок и отхлебнул.

На верхней площадке лестницы Вулф помедлил, не зная, куда повернуть. Ему помог отдаленный крик. Через минуту он уже рывком распахивал дверь в дальнем конце коридора.

— Кимбра!!!

Находясь в тисках мощной боли, Кимбра все же заметила появление мужа. Он возник на пороге как видение. После стольких дней и ночей тоски не так-то просто было поверить в реальность.

Когда потуга отпустила, Кимбра протянула к мужу дрожащую руку.

Вулф стоял столбом, глаза его становились все больше, а на лице застыло выражение безмерного изумления.

— У нее уже потуги, — сказала Мириам. — Милорд, приподнимите ее. Мне-то уж не по силам! Эти дурехи все разбежались как раз тогда, когда нужны.

Он повиновался чисто механически, все еще пытаясь осмыслить то, перед чем так внезапно предстал. Кимбра бросила молящий взгляд, потянулась всем телом. Если бы можно было передать ей хоть часть своих сил!

— Тужься, милая, тужься, — приговаривала Мириам.

Кимбра тужилась еще и еще…

Звонкий крик младенца оповестил мир о том, что роды прошли успешно. Немного погодя, улыбаясь во весь увядший рот, нянька подала дитя ошеломленному отцу.

— У вас сын, милорд!

Вулф как раз поднялся, но вынужден был сесть снова, так как ноги у него подкосились. Он принял драгоценную ношу, бросил на дитя взгляд — и ощутил такую любовь, что потемнело в глазах. Бережно прижимая младенца к груди, он приблизился к постели. Только что на его глазах совершилось чудо. Кимбра совершила его. Он думал, что нельзя любить сильнее. Оказалось, можно.

— Спасибо, элсклинг!

Кимбра была опустошена, но совершенно счастлива, и потому у нее хватило сил приподняться.

— Это тебе спасибо, милый!

Мириам отвернулась, утирая слезы умиления. В дверь уже заглядывали любопытные женские лица. Старуха замахала руками, выпроваживая женщин, и вышла сама. У нее было важное дело: сообщить лорду Хоуку, что он стал дядей крепкому, здоровому викингу.

Хоук выждал приличествующее случаю время, прежде чем постучать в спальню Кимбры. Дверь отворил Вулф. Он успел избавиться от оружия и доспехов. Кимбра спала. Спал и младенец — в сгибе руки отца.

— Как она? — поинтересовался Хоук шепотом.

— Все нормально, — заверил Вулф. — Сильная женщина! Настоящая подруга викинга.

Оба помолчали, размышляя о великом чуде деторождения. Хоук заглянул в личико младенцу и широко улыбнулся:

— И верно, крепыш!

Вулф немедленно раздулся от гордости:

— Английская кровь хорошо сочетается с норвежской.

— Похоже. Не хочешь объявить новость своим… друзьям, там, за стенами? Они начинают нервничать.

Лишь сейчас Вулф сообразил, что находится в Хоукфорте уже несколько часов, и был поражен тем, что Дракон сумел так долго держать его воинство в узде. Он поспешно закутал дитя в теплое одеяло и вышел.

Когда ворота открылись, норвежская армия всколыхнулась. Викинги тянули шеи, всматривались в меркнущий свет дня. Солнце почти совсем скрылось за горизонтом, на небе уже виднелись первые звезды.

В распахнутых воротах, на виду обеих армий, стоял Вулф Хаконсон. На вытянутых руках он держал младенца.

— У меня сын! Сын!!!

Дружный рев сотен и сотен глоток вторгся в сон Кимбры. Но в нем не было ни угрозы, ни страха, ни ненависти, и потому она просто повернулась на другой бок.

На рассвете Вулф был разбужен диким воплем. Тот еще не успел отзвучать, а викинг уже оказался на ногах. Спросонок он решил, что спальню атакуют, но это была всего лишь женщина в черном, тощая и весьма противная на вид.

— Викинги! — снова взвыла она, когда Вулф предстал перед ней с мечом в руке. — Северные дьяволы! Мы пропали!

— Что случилось? — сонно спросила Кимбра. Она уселась в постели с легкой гримаской боли и с минуту переводила взгляд с мужа на сводную сестру.

— Дора, это мой муж, Вулф Хаконсон! Он здесь в гостях, так что, сделай одолжение, веди себя как подобает.

У Доры остекленели глаза, в уголках рта появилась слюна. Накануне она заставила себя поверить, что подобное невозможно, ее презренный брат не мог опуститься так низко и заключить поенный союз с варварами. Ведь только потому, что его сестра-шлюха раздвинула ноги для одного викинга и родила ублюдка, совсем не обязательно идти на мировую. Но это случилось, а раз так, то она, Дора, снова проиграла.