«Они неплохие. Боятся только сильно».

«Вы можете справиться с Тварями?»

«Большие крысы?»

«Очень большие. А еще рогатые и огненные».

«Я не боюсь огня. Я быстрый».

«Может, они найдут вам таких, чтобы потренироваться».

«Настоящее сражение!» — В этом прикосновении было истинное ликование. Шутка ли — возможность исполнять свое предназначение!..

В покои постучали. Судя по быстрой деликатной дроби, ясно слышимой через открытую дверь купальни, это был Фердинанд. Жозефина разом осознала две вещи: что она совершенно не хочет вылезать и одеваться и что не ответить ушану, равно как и смущать его женской наготой, не подобает.

«Открой, пожалуйста, если я могу тебя об этом попросить».

По полу процокали когти, потом прошуршали мягкие сапоги. Фердинанд вошел и присел на корточках у края прудика, а вернувшийся грифон вновь устроился рядом со своей Всадницей. Ушан зашел скоротать время перед сном, но дневная усталость брала свое — разговор шел словно телега по каменистой дороге, раскисшей после дождей. Оставалось еще что-то, что-то достаточно важное, чтобы пробить окутавшую разум туманную пелену…

— Отправь письмо дядюшке. Я полагаю, ему будет интересно.

— Да, госпожа. Доброй ночи. — Он встал и с поклоном вышел. Шаги прошуршали обратно к двери, и миг спустя клацнул об ушко засов.

Растворив в воде довлевшее над телом и разумом напряжение, воительница и госпожа устроились на ночлег: первая легла на пуховую перину ложа, а вторая устроилась под крылом своего Зверя, на плаще.

Заснули обе мгновенно.

Разбудила их лично Аделина Альдскоу, свежая и выспавшаяся.

— Доброе утро. Хорошо ли вам спалось, госпожа?

— О да.

Сон в безопасности после усталости и теплой воды, под шелковистым крылом, был действительно прекрасен.

— Если вы не желаете отправиться на Запад, то сейчас самое время покинуть наш замок. Ему здесь не очень нравится.

— Хорошо. Я передам своим людям.

— У вас есть еще час. Не обессудьте, завтракать вам придется в другом месте.

— Благодарю. — Они обменялись реверансами. — Вы знаете, где меня найти.

Во дворе на проводы собрались все обитатели замка — полтора десятка бойцов и челядь числом человек в тридцать. Старая графиня в меховой безрукавке поверх платья протянула Жозефине изящный ларец — темное дерево и бронза.

— Я сочла, что это может быть полезным. В ларце вы найдете два амулета. Вам нужно лишь влить Силу: столько, сколько сочтете нужным, но не перестарайтесь, оцените верно силы своих Зверей. В каждом амулете обитает то, что мы называем землеройкой. Не знаю, чем эти сущности питаются у себя, но камень этих земель им очень нравится.

— Благодарю.

— Я просто вспомнила про невыкупленный заказ.

Обменявшись прощальными любезностями с графиней, Жозефина взяла своего коня под уздцы. Ворота распахнули, и отряд вновь оказался сначала в знакомом шатре, а потом и на вольном северном воздухе. Фердинанд провел ладонью по лицу, будто стирая нечто липкое, и глубоко вдохнул, прочищая легкие.

— Фух… тяжко там, в этом замке.

— Темнота давит? — понимающе и сочувственно спросила Жозефина.

— Да. Спасибо, — и он взобрался в седло.

Ее собственная кобыла, изрядно застоявшаяся, гарцевала на месте. Всадница не стала ее сдерживать, послав вперед резвой рысью, туда, где уже роняли блики на снег сияющие под рассветным солнцем серебряные крылья.

Они возвращались домой.

«Я их вижу!»

Отряд поднял головы, сдерживая коней. Из небесной выси крутой спиралью спускался серебряный грифон.

— Ты в порядке, Жози? — спросил дядя, едва лапы Зверя коснулись земли. — А то нам пришлось малость повоевать.

— Рассказывай.

Кто мог осмелиться задирать северянина на Севере?

— Представь себе, какие-то подонки решили попробовать остроту наших клинков. Я прилетел, чтобы убедиться, что у вас все в порядке. Говорить о делах и рассказывать истории лучше в уютном доме, а не на холодной тропе.

— Тогда накрывай на стол, — и грифон мощным прыжком ушел вверх, а коней погнали галопом.

Дозорные встретили их привычной перекличкой, а ворота — свежими подпалинами.

— Я зачем вас встретить решил, — говорил дядя, наливая себе дымящегося грога, — не успели вас проводить, как навалилась ватага, десятка полтора мечей. И как подобрались — непонятно, проморгали мы их. Но ничего, отбились, благо соседи погостить приехали, было кому подраться.

— Кто напал-то?

— Наемники, сброд всякий. Судя по ро… лицам — кто из южан, кто еще откуда. По вещам тоже не скажешь, оружие да талисманы по всей Чаше расходятся. Магов у них не было, но на перевале их никто не видел, значит, или Врата открывали, или нашли хорошего проводника.

Во второе верить никому отчаянно не хотелось. Тот, кто знает все тропы, скорее всего, сам северянин — а значит, предатель.

— Кто-то смог уйти?

— Из тех, кто тут был, не ушел никто. Парочку живьем взяли, не разговаривали еще, да и вряд ли они много знают.

— Хоть что-то да знают. Куда ты их посадил?

— В погреб, куда ж еще. Не в винный, разумеется.

— А наши как?

Гар только пожал плечами.

— Выяснилось, что в Зверя очень сложно попасть. Есть несколько человек с царапинами. Одному только серьезно бок стрелой пропороли: достали уже да зашили.

Торопливо поев, Жозефина навестила раненого. Крепкий мужик и без того бы выкарабкался, но что за радость пол-луны ходить до ветру по стеночке, а потом еще целую луну не иметь возможности ни поднять клинок, ни сесть в седло, чтобы не растревожить рану? Отнимая руки от пропоротого бока, девушка знала и пообещала раненому, что уже через седмицу тот сможет хоть по скалам лазать, хоть на кабана идти — только полоска шрама разве что и останется. Провожаемая горячими благодарностями, она отправилась к пленным.

На тех хватало и веревок, и повязок — нападавшим досталось куда круче, чем защитникам поместья. Первым делом маги потянулись ощупать их — и дружно наткнулись на «стекло»: оба разума были надежно защищены.

— Это классическая школа, — тихо сказал ушан, — и уровень куда выше моего. Тут нужен ключ — предмет, слово или фраза…

Было совершенно ясно, что перебирать все возможные ключи можно до скончания времен и потом еще столько же. А пока маги переговаривались, бойцы уже действовали: Каталин, хмурясь, рассматривала парочку из темноты и вдруг шагнула ближе, нагнулась, всматриваясь в заросшее жесткой темной бородой лицо в голубоватом сиянии «светлячка»…