с другими вещами – даже самый лучший корень, пролежав сто лет, сам собой обратится в золу. Ваш женьшень, хотя еще не обратился в золу, но подпортился и утратил свои ценные качества. Врач просил передать вам, что толщина корня не имеет никакого значения, так что можно употреблять любой женьшень, только бы он был свежим.

Госпожа Ван опустила голову, долго и сосредоточенно думала и наконец произнесла:

– Ничего не поделаешь, придется купить два ляна! Уберите все это, – распорядилась она, даже не желая смотреть, что написал врач, и, обращаясь к жене Чжоу Жуя, добавила: – Скажи слугам, чтобы они купили два ляна женьшеня взамен этого. Если старая госпожа начнет расспрашивать, ничего ей не говорите – пусть думает, что употребили тот женьшень, который дала она.

Жена Чжоу Жуя собралась уходить, но в этот момент Бао-чай, сидевшая здесь же, с улыбкой сказала:

– Тетушка, погодите! Хорошего женьшеня сейчас все равно не достанешь! Если у какого-нибудь торговца и есть целый корень, он непременно разрежет его на две-три части, незаметно подставит к нему усики и продаст по частям. Так что нельзя слишком гоняться за толстыми корнями. Мой брат имеет дело с торговцами женьшенем, и я попрошу маму, чтобы она велела ему через приказчика достать два ляна женьшеня в целых корешках. Если за него придется уплатить подороже – не беда, зато можно быть уверенным, что женьшень хороший.

– Какая ты умница! – проговорила растроганная госпожа Ван. – Что ж, придется тебе самой это устроить!

Бао-чай ушла. Вернувшись через довольно долгое время, она сообщила:

– Я уже послала человека, к вечеру все будет известно. Если он достанет, завтра утром можно будет отнести врачу.

Госпожа Ван, разумеется, была очень рада такому известию и только воскликнула:

– «Сапожник всегда ходит без сапог!» Когда у меня был женьшень, я раздавала его, а сейчас приходится выпрашивать.

Она вздохнула.

– Женьшень стоит дорого! Но ради больного нельзя жалеть денег, – заметила Бао-чай. – Мы ж не темные некультурные люди, которые, приобретя жалкий корешок женьшеня, прячут его, словно драгоценность, и трясутся над каждой его крошкой.

– Ты права, – согласилась госпожа Ван, кивая головой.

Затем Бао-чай удалилась. Тогда госпожа Ван поманила к себе жену Чжоу Жуя и потихоньку спросила ее:

– Обыск в саду дал результаты?

Жена Чжоу Жуя, предварительно договорившись с Фын-цзе, рассказала госпоже Ван все, что удалось обнаружить.

Госпожа Ван встревожилась. Но, вспомнив, что Сы-ци является служанкой Ин-чунь, не осмелилась ничего предпринимать и велела доложить обо всем госпоже Син.

– Госпожа Син возмущается, что жена Ван Шань-бао сует нос не в свои дела, – продолжала рассказывать жена Чжоу Жуя. – Жена Ван Шань-бао получила за это по щекам, сидит дома, притворяясь больной и не смея никуда высунуть носа. Она пострадала еще из-за внучки Сы-ци, и ей остается делать вид, будто ничего не случилось. Если доложить обо всем старшей госпоже Син, она может подумать, что мы тоже лезем не в свои дела, так что мне кажется, нужно взять с собой Сы-ци, захватить заодно вещественные доказательства и только тогда идти к старшей госпоже. Разве нам не будет меньше хлопот, если она прикажет поколотить Сы-ци и назначить на ее место другую служанку? Если же идти с пустыми руками, старшая госпожа может сказать: «Пусть ваша госпожа сама принимает меры! Зачем вы пришли ко мне?» Так мы только затянем дело! А если та девчонка покончит с собой, будет еще хуже! Но и медлить нельзя – другие слуги увидят, что никаких мер не принимают, и устроят новые безобразия.

– Пожалуй, это верно, – немного подумав, согласилась госпожа Ван. – Так и нужно сделать, а потом займемся и нашими чертовками!

Жена Чжоу Жуя решила действовать незамедлительно. Взяв с собой нескольких женщин, она отправилась к Ин-чунь и передала ей приказание госпожи Ван. Ин-чунь было тяжело расставаться с Сы-ци, так как их связывала многолетняя дружба, но, зная от других служанок, что речь идет о нравственности, Ин-чунь вынуждена была поступиться своими чувствами и решила распрощаться со служанкой.

Сы-ци надеялась, что Ин-чунь спасет ее, но та была слишком робкой и неспособной на решительные действия. Убедившись, что надеяться больше не на что, Сы-ци опустилась на колени перед Ин-чунь и со слезами на глазах проговорила:

– Какая вы жестокая, барышня! Вы обещали мне помочь! Неужели вы не замолвите слова за меня?

– Неужели ты надеешься, что барышня оставит тебя? – оборвала ее жена Чжоу Жуя. – Даже если б она тебя оставила, как ты будешь смотреть в глаза своим подругам, живущим в саду? Послушайся моего совета, поскорее уходи отсюда, чтобы никто ни о чем не знал. Так для всех будет лучше!

В это время Ин-чунь была погружена в чтение, но, услышав эти слова, перестала читать. Отвернувшись, она молча сидела, бессмысленно глядя перед собой.

Жена Чжоу Жуя наседала на Сы-ци:

– Такая большая и не понимаешь, что натворила! Поставила в неудобное положение свою барышню, а теперь осмеливаешься просить ее помочь!

Ин-чунь наконец не выдержала и решила вмешаться.

– Ты помнишь, сколько лет жила у нас Жу-хуа? – обратилась она к служанке. – А ведь она ушла, как только ей сказали, что ей здесь не место! Это касается не только вас двоих – все взрослые девушки рано или поздно должны будут уйти из сада. Все равно нам придется расстаться, поэтому лучше тебе уйти сейчас.

– Вы рассуждаете очень разумно, барышня, – поддержала ее жена Чжоу Жуя. – Пусть она не беспокоится, завтра выгонят кое-кого еще!

Сы-ци ничего не оставалось, как отвесить поклон Ин-чунь и распрощаться со служанками. После этого она наклонилась к уху Ин-чунь и прошептала:

– Если вы узнаете, что мне слишком тяжело, барышня, заступитесь за меня! Ведь это ваш долг в отношении служанки, которая так долго служила вам!

– Об этом не беспокойся, – едва сдерживая слезы, обещала Ин-чунь.

Затем Сы-ци вышла в сопровождении жены Чжоу Жуя. Другие женщины с вещами, принадлежащими Сы-ци, вышли следом.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как их догнала Сю-цзюй. Она бросилась к Сы-ци, дала ей шелковый сверток и сказала:

– Это тебе дарит барышня! Она хочет, чтоб ты сохранила о ней память, потому что пути хозяйки и служанки разошлись.

Принимая подарок, Сы-ци невольно разрыдалась. Вместе с нею расплакалась и Сю-цзюй.

Жене Чжоу Жуя не терпелось поскорее уйти отсюда. Она стала торопить девушек, и те вынуждены были расстаться.

– Тетушка, хоть вы посочувствуйте мне! – взывала Сы-ци к жене Чжоу Жуя. – Отдохните немного и дайте мне попрощаться со