– Я бы убил за кусок хлеба, но сейчас только три. Вот уж не думал, что могу мечтать о солонине.

Джек продолжал наблюдать за капитаном Уильямсом. Офицеры, из которых некоторые были арбитрами, отдали честь, шагнули назад и последовали за ним. При их приближении Джек встал и скомандовал:

– Отделение – смирно!

Все вскочили на ноги, затаптывая сигареты или пряча трубки за спину.

Когда они подошли, подчиненный Уильямса свистнул, чтобы прекратить все разговоры. Уильямс сказал:

– Вольно, солдаты.

Все задвигались одновременно, становясь в положение «ноги врозь». Капитан Уильямс повысил голос, призывая к вниманию.

– Планы поменялись. Мы должны немедленно свернуть лагерь и отправляться домой. Почему? Потому что вся боевая техника необходима сейчас в другом месте, так как армия в настоящее время переведена в состояние боевой готовности в связи с ситуацией в Европе. Благодарю вас за блестяще проведенные учения. Действительно блестящие.

Он повернулся на каблуках. Солдаты смотрели ему вслед. Джек скомандовал:

– Разойдись!

Люди переминались с ноги на ногу и переглядывались. Кто-то схватил кружки с пивом и залпом выпил. Остальные последовали примеру. Джек выругался.

– То есть нам снова на работу.

Мартин покачал головой.

– Нам чертовски повезло. Мы должны быть в Оулд Мод в понедельник, праздник там или нет. Какие тут сомнения.

Брамптон подошел к Джеку.

– Сержант, пожалуйста, призовите их к порядку.

Джек повиновался. Брамптон сказал:

– Ваш выходной сохраняется. Если действительно начнется война, одному богу известно, когда у вас будет другой, если нас призовут. Не исключено, что мы вернемся только к Рождеству. Так что завтра вы остаетесь в кругу семьи. День будет вам оплачен по вашей обычной ставке. Скомандуйте «отбой», сержант.

Джек отдал команду, и тут же начались вопросы:

– Война?

– С чего это вдруг, черт побери?

– Но у нас же есть армия, господи, зачем мы им?

Лагерь свернули в практически полной тишине. Джеку день уже не казался таким светлым. Вокруг все потемнело. Армия, она, может быть, и есть, но они-то территориальщики, прошли учения – и могут понадобиться. Как оказалось, все это совсем не игра.

Леди Вероника услышала стук копыт на посыпанной гравием дороге, только пробило шесть часов вечера. Было воскресенье. Она выгуливала Изюма и Ягодку во французском саду и заторопилась посмотреть, кто приехал, до завтрашнего дня не ожидая ни Ричарда, ни Оберона. Не были предусмотрены и визиты, слава богу, и гости по случаю банковских каникул. Слуги только что завершили уборку спален, в том числе апартаментов лорда и леди Брамптон. Их приезд был единственным темным пятном в ближайшей перспективе. Мачеха поднимет брови и начнет спрашивать, когда же Вероника объявит, что ждет сына и наследника. Ну что ж, наследника не будет. Может быть, потому, что она всегда лежит и ждет, когда все закончится?

Дойдя до кедра, она увидела Ричарда и Оберона. Господи, что случилось? Оба должны быть сейчас в лагере и играть в солдатики. Черт! Это значит, что придется провести еще один вечер с Ричардом и, что еще хуже, еще одну ночь. Она выпрямила спину и направилась к мужчинам. Оба уже остановились, их лошади били копытами. Изобразив на лице улыбку, она крикнула:

– Что у вас произошло? Солдаты взбунтовались?

Ричард, надо признаться, выглядел великолепно в военной форме, но все равно он оставался ее мужем, то есть тем, кто ограничивал ее свободу, превращая ее жизнь в тягомотину бесконечных визитов и приемов, в пучину темной бессмысленности. Он поднес стек к кепке.

– Никоим образом, все прошло блестяще, но подожди секунду, Вероника. Я все тебе расскажу. Один момент!

Лицо Оберона выглядело далеко не так великолепно. Она крикнула ему вслед:

– Я вижу, ты с трофеями, Об.

Леди Вероника дожидалась их в Голубой гостиной, стоя у окна и глядя поверх балюстрады на дальние холмы. Часть урожая уже была собрана, и под лучами солнца солома казалась совсем розовой. Они казались очень мрачными. Может быть, потому, что министр иностранных дел предложил собрать совещание основных держав, чтобы попытаться прекратить грызню между Австрией и Сербией из-за этого убийства? Но ясно же, что среди всех этих стран нет настолько безмозглой, чтобы начать войну. Скорее они такие хмурые, потому что с учениями что-то пошло не так. Мужчинам свойственно принимать свои игры всерьез.

Дверь открылась. Она обернулась и увидела Ричарда. Лицо его было осунувшимся и усталым. Ее кольнуло чувство вины – она испытывала его всякий раз, когда он приезжал в отпуск. Ей следовало бы быть поласковее с ним, но она не могла или, возможно, не хотела. Вероника глубоко вздохнула. Она должна постараться. Сегодня она постарается, может быть, если она вообще способна на это. Она сказала:

– У тебя такой усталый вид, дорогой. А для приема все уже готово, и, может быть, нам придется все-таки для волованов взять лобстеров. Я знаю, что ты предпочитаешь крабов…

Он тряхнул головой.

– Вероника, пожалуйста…

Он подошел к ней и встал рядом. Взгляд его был полностью сосредоточен на открывающемся из окна пейзаже. Казалось, он впитывал в себя каждый изгиб ветви, запоминал каждую тень. На балконе сидели синицы, и он хотел запечатлеть в памяти пение птиц. Не оборачиваясь, он произнес:

– Крабы для меня не имеют значения, драгоценная моя Вероника. Видишь ли, мне очень жаль, но я вынужден оставить все это тебе. Меня здесь не будет, потому что меня призывают. Ну, собственно, всех призывают. Официально это называется «предмобилизационный период», но тебе следует приготовиться к моему отсутствию, возможно, долгому. Не думаю, чтобы это представляло для тебя большую трудность, – с невеселой улыбкой добавил он. В глазах его промелькнула обида. – Так что продолжай готовиться к приему. Я попросил Роджера сложить мои вещи. Перед отъездом я зайду к тебе. Стюарт меня отвезет, если ты сможешь обойтись несколько часов без «Роллс-Ройса».

И он вышел. Смысл сказанного наконец дошел до нее, и она бросилась за ним.

– Что значит – призывают?

Каблуки его сапог стучали по ступенькам лестницы.

– Флот получил приказ отплыть на север и занять позицию в Скапа Флоу[38]. Бог знает, что будет. Германия сосредоточивает войска.

Он вошел в свою спальню и плотно закрыл за собой дверь.

Вероника не видела его до самого вечера, когда в восемь часов он снова появился в гостиной.

– Я распорядилась, чтобы для вас с Обом приготовили обед.

Она должна была бы зайти к нему, пока Роджер паковал вещи, но что она могла ему сказать?