стояли как застывшие изваяния, глядя ему вслед. Казалось, с уходом сенатора закрылась щель в окружавшей их незримой стене тишины. Тишину нарушил не то вздох, не то движение — и к ним снова обратился безмолвный голос.

«Мэри Грегсон, сколько вам лет?»

— Двадцать шесть, — удивленно ответила она после короткой паузы.

«Сколько вам лет, Сэмюэль Эшворт?»

— Двадцать восемь.

Послышался беззвучный смешок.

«И никто из вас до сегодняшнего дня ничего не подозревал. Вспоминайте же, дети мои…»

Снова наступила тишина. Потом медленно заговорила Мэри Грегсон, словно понемногу осознавая некую открывающуюся перед ней истину:

— Я… пришла в совет пять лет назад. Я… была другим человеком. Женщину, которую звали Мэри Грегсон… убили… чтобы освободить место для меня. Ее лицо и память были наложены на мои.

Следом за ней заговорил Сэмюэль Эшворт:

— Я пришел… шесть лет назад… и ради меня убили Сэмюэля Эшворта. У меня — его лицо и воспоминания.

«Теперь — и ваши собственные воспоминания тоже, — сказал безмолвный голос. — Обо всем этом позаботился я. В совете есть и другие, подобные вам. Есть они и по всему миру. Пока их немного, но грядут перемены. С запуском центральных энергостанций я буду не столь ограничен в своих действиях. Мои эксперименты будут продолжаться. Мэри, Сэмюэль, — вы тоже эксперименты, биогенетические эксперименты, начатые менее тридцати лет назад. А еще через тридцать лет…»

Голос на мгновение умолк, затем продолжил с новой энергией:

«Вы оба хотели уничтожить сенатора Митчелла, что расходилось с моими целями. Я перевел ваши мысли в другое русло, точно так же как только что проделал с его собственными. Митчелл — безобидный представитель человеческой расы, и он может быть мне полезен. Все дело в том, что инстинкт продолжения рода сильнее даже инстинкта самосохранения. Даже когда основатель рода является ошибкой природы — как я».

В голосе ощущалось смирение, но не покорность.

«Вы оба об этом догадывались, — задумчиво проговорил он. — Мне интересно, как вы это поняли? Вы еще так молоды».

Мэри Грегсон на какое-то мгновение перестала его слышать, чувствуя, что ее разум едва выдерживает обрушившийся на него вес — слишком много нового и невероятного, мозг не в состоянии был все охватить. Она чувствовала себя голой, одинокой и беспомощной, лишенной веры во что бы то ни было. Мэри машинально схватилась за руку Эшворта, и как только их пальцы соприкоснулись, она поняла, что уже не настолько слепа, как была прежде.

И он, и она молчали. Говорил лишь голос:

«Вступает в действие вторая часть моего плана. Причиной восстаний против мутантов в свое время стало то, что дети сверхлюдей были слишком малы, чтобы в полной мере воспользоваться своими возможностями. Можно сказать, что, не будучи взрослыми, они не были цивилизованными. Некоторые из них могли бы преуспеть, если бы им удалось выжить. Но они не выжили. Выжил только я — одна из ошибок природы».

На мгновение наступила тишина, а потом в их мозгу возникла равнодушная усмешка сверхсущества.

«Почему я должен из-за этого стыдиться или унижаться? Я никак не мог повлиять на силы, которые меня создали. Но теперь я могу повлиять на все, что сочту нужным. — На этот раз послышался уже отчетливый смех. — Человечество будет отчаянно сражаться со мной в страхе, что я завоюю Землю. Вот только я уже ее завоевал. Она моя. Но настоящее завоевание еще впереди. Не существует ни одной расы, которая могла бы ее унаследовать. Мои дети, свободные от моих недостатков, станут новым человечеством. Я знал это много лет назад. В мои руки было вложено оружие, и я им воспользовался. С тех пор я экспериментировал, ошибался, пытался снова — и выбрал вас двоих, а также нескольких ваших братьев и сестер в качестве тех, кто унаследует Землю».

Пол покачнулся под ногами Мэри. Она в панике вцепилась в руку Эшворта, начавшую выскальзывать из ее пальцев.

«Вы — сверхлюди», — сказал голос, и под ногами обоих разверзлась бездна хаоса, хаоса будущего, чересчур ужасного, чтобы с ним столкнуться.

Бездна разверзлась…

…и снова сомкнулась.

Голос продолжал мягко говорить, словно окутывая их защищающей от всех опасностей пеленой.

«Вы будете сверхлюдьми — но пока вы все еще дети. Пришло время узнать правду. Ваше взросление продлится очень долго, но вы не будете носить какого-либо клейма, которым были отмечены другие, и оно стало причиной их гибели. Это часть вашей брони. Каждый готов убить сверхчеловека, если только тот не обладает совершенной маскировкой. Но ни один человек не станет подозревать вас двоих — или других моих детей, которые сегодня живут в этом мире. Пока не станет слишком поздно».

Последовала пауза, потом голос продолжил.

«Начинается второй этап. Вы первые, кто знает правду о своем происхождении, но скоро узнают и остальные. Вам будут даны соответствующие задания. Помните — вы все еще дети. Вам угрожает опасность, чудовищная опасность. Человечество обладает атомной энергией, она не стала бы оружием в руках нецивилизованной расы — расы, которая никогда не может стать полностью цивилизованной. Что касается вашего могущества — вы еще тоже нецивилизованные варвары. Но только до тех пор, пока не повзрослеете. Пока этого не произойдет, вы будете подчиняться мне».

Голос звучал настолько сурово, что оба поняли — подчиняться придется.

«До сих пор моя работа была тайной. Но грядут большие перемены. Будет рождаться все больше детей-сверхлюдей, и это может нас выдать, если не предусмотреть отвлекающий маневр. И я его предусмотрел.

Весь мир выйдет на войну со страшной угрозой — со мной. Человечество объединится против меня. И любой, кто окажется умнее и сильнее себе подобных, будет объявлен великим воином в этой битве. Люди назовут вас великим воином, Сэмюэль. И вас, Мэри. И других моих детей тоже.

Зная мое могущество, человечество не станет искать сверхчеловека в своих собственных рядах. Для этого оно чересчур эгоистично.

Постепенно я буду побежден.

Это продлится долго, очень долго. А мутация является доминантной. Человечество поверит, что именно благодаря ведущейся против меня войне среди людей рождается все больше и больше гениев. И однажды баланс качнется в другую сторону. Вместо гениев меньшинством станут тупицы.

И в тот день, когда обычный человек окажется в меньшинстве, война будет выиграна по-настоящему.

Дети ваших детей увидят этот день. Они станут доминирующим большинством. Я буду побежден не человечеством, но сверхлюдьми.

Однажды умрет последний человек на земле — но он не будет знать, что он последний.

Тем временем начинается война. Открытая война против меня, и настоящая война моих детей против человечества. Теперь вы знаете