Она не знала, удалось ли Норин удержать «глок», когда их засыпало в яме на поле Фрэнка, или девушка потеряла оружие, но слишком хорошо запомнила слова о том, что, если бы не поднятое стекло в машине, Норин не промахнулась бы.

– Я пошла.

Из глубины не доносилось ни единого шороха, тем не менее Эвелин вдруг почувствовала уверенность, что Норин там. Взяв у Кайла фонарик, она посветила вниз – бесполезно, к дальней стене свет проникнуть не мог. Тогда, затаив дыхание, она села на край ямы над лестницей и начала осторожно спускаться – спиной к перекладинам, лицом к темному проему пещеры. Ее голова еще была над поверхностью, когда вдруг к яме из высокой травы метнулась черная тень – Эвелин заметила это боковым зрением. Коренастый человек бросился на Кайла, и тот в два приема уложил его на землю. Эвелин, резко обернувшись, выставила вперед руки с фонариком и пистолетом. Луч света скользнул по искаженному лицу Фрэнка, взятого Кайлом в захват.

– Какого черта…

В этот момент она почувствовала движение у себя за спиной и повернулась в ту сторону. Там тоже была черная тень, быстро отступившая в глубь пещеры. Сердце Эвелин припустило вскачь. Она не ошиблась: Норин там!

– Ты держишь Фрэнка? – спросила Эвелин, не оборачиваясь.

– Да, – сердито пропыхтел Кайл. – Он в наручниках. Предполагалось, что копы его уже замели.

– Не трогайте ее! – зарычал Фрэнк.

Эвелин спустилась на перекладину ниже, держа оружие перед собой.

– Вы же знаете, что натворила Норин.

– Не стреляйте в нее! – взмолился Фрэнк. – Это Эрл сделал ее такой. Пожалуйста, не убивайте, она тоже жертва!

Эвелин, скрипнув зубами, спустилась по лестнице, держа на прицеле вход в подземную камеру и светя туда фонариком.

– Я вхожу, – сообщила она.

– Надень на нее наручники и тащи сюда, – попросил Кайл, боявшийся, что Эвелин поступит совсем по-другому.

– Присматривай за Фрэнком.

Биение сердца глухо отдавалось в ушах, перед глазами стоял образ Касси. Шагнув вперед, Эвелин почувствовала приступ клаустрофобии, которая одолела ее впервые, когда она спускалась в эту пещеру за Лорен. Тот же страх, тот же запах земли, плесени и смерти.

Сжимая рукоятку пистолета, Эвелин нагнулась и шагнула в пещеру.

На полу рядом с кроватью, где когда-то, наверное, спала Касси, сидела Норин, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. Она была в грязи, как и Эвелин, но щеки прочертили светлые дорожки – Норин плакала.

– Я так просила его оставить мне Касси, – всхлипнула она, подняв опухшие глаза на Эвелин. – Папа не понимал, но я точно знала: Касси могла бы стать моей сестрой. Потом я искала такую, как она, но не нашла.

– Заткнись, – отрезала Эвелин. – Положи руки на затылок и медленно встань.

Норин не пошевелилась – лишь смаргивала слезы и жалобно смотрела снизу вверх.

– Если бы только папа не заболел… Он рассказывал мне о тебе. О том, что вы с Касси как сестры. Я тоже об этом мечтала.

– Встань, – повторила Эвелин. Она так крепко стиснула рукоятку пистолета, что заломило пальцы.

– Я просто хочу, чтобы ты поняла, – прошептала Норин.

Эвелин мысленно приказывала себе расслабиться, но руки напряглись и дрожали от ярости, а слова сами сорвались с языка:

– Она умерла из-за тебя! Касси умерла по твоей вине!

На имени Касси голос Эвелин сорвался, из ее глаз тоже покатились слезы.

Норин покачала головой:

– Я старалась его остановить, но не смогла. Мне же было шесть лет. Папа привел ее сюда, в это убежище, и…

У Эвелин вдруг все поплыло перед глазами, в ушах оглушительно зазвенело. Она не разобрала последние слова Норин. В ее душе все это время сохранялась надежда, что есть крошечный шанс найти Касси живой. Надежды больше нет. Касси мертва. И Норин знала об этом восемнадцать лет.

Дуло «ЗИГ Зауэра» переместилось и теперь смотрело в лоб Норин. Дыхание Эвелин участилось. В памяти всплыл первый день знакомства с Касси.

Касси пришла к дому бабушки с дедушкой и позвала Эвелин поиграть. Сказала, что они станут лучшими подругами. И они стали.

Норин и ее отец все это забрали у Эвелин. Забрали Касси и шанс на счастливую жизнь.

Пистолет качнулся в ее руках, палец скользнул под скобу, на спусковой крючок.

– Эвелин! – прорвался сквозь гул в ушах спокойный голос Кайла. – У меня есть еще пара наручников.

Ее собственные наручники болтались у нее на левом запястье. Эвелин надеялась, что они ей не понадобятся – может быть, Норин не потеряла «глок». Пусть выхватит его сейчас из-за спины, прицелится в нее и подарит возможность себя застрелить.

Работая профайлером, Эвелин видела ужасные, чудовищные преступления, но еще никогда в жизни у нее не возникало желания совершить возмездие, убив преступника.

– Тащи ее сюда! – невозмутимо сказал сверху Кайл, наверняка понимавший, что творится сейчас в душе Эвелин. – Засадим убийцу за решетку. Дай Касси шанс на правосудие, которого она заслуживает. Сделай, пожалуйста, все правильно.

Эвелин усилием воли расслабила сведенные судорогой пальцы, сжимавшие пистолет, и убрала указательный со спускового крючка.

Ей так отчаянно хотелось выстрелить, что Эвелин сама этого испугалась. Она не убийца. И никогда не станет убийцей. Даже ради того, чтобы отомстить за Касси.

Из горла вырвался всхлип, и Эвелин сглотнула, стараясь подавить рыдания.

– Вставай, Норин.

– Нет, стреляй, – прошептала девушка. – Пусть я умру здесь, как мои сестры. Я принадлежу этому месту.

– Лучше выйди из ямы сама, – процедила Эвелин. – Или я тебя пинками вытолкаю. Выбирай.

На секунду ей показалось, что Норин станет сопротивляться, но та признала поражение. Медленно, опустив голову, встала, подошла к лестнице и полезла вверх. Эвелин проводила ее взглядом.

– Она безоружна и уже в наручниках! – отрапортовал Кайл.

В последний раз оглядев подземную камеру, Эвелин засунула «ЗИГ Зауэр» в кобуру и тоже принялась подниматься по перекладинам. Она чувствовала глубокую печаль, которая, казалось, теперь ее никогда не покинет.

Норин сидела в траве рядом с дядей Фрэнком, оба были в наручниках. По земляной дороге к роще перед полем приближались патрульные машины, выли сирены.

Кайл, стоявший на краю ямы, протянул Эвелин руку. Бросив напоследок взгляд вниз, в темноту, она подняла голову и крепко ухватилась за его ладонь.

Эвелин нашла правду, которую искала восемнадцать лет. Теперь нужно было найти способ жить с этой правдой дальше.

– Ты сможешь, – сказал Кайл.