– Так ты что, задумал это игру с Геннадием сыграть? – восхитился барон. – Ну Яша, ну сукин сын! Это же надо такую каверзу удумать! Бомбисты будут знать, что Виктор исправно обеспечивает связь, пойдут на свое безбожное дело, – а тут пожалте: за каждым шагом следят жандармы?

– Надеюсь, что так и будет, – кивнул Яков. – В этих книжках на такой случай у разведчика есть особые слова и знаки. Называется… как это… – и Яша наморщил лоб, – …да, «работа под контролем»! Но я думаю – здесь этого нет. Мы же для них дикари, папуасы… Но я на всякий случай решил Виктора брать в последний момент – сегодня, двадцать восьмого. Чтобы он точно не успел подать тревожного сигнала.

Сверху загрохотали сапожищи.

– Так что их высокобродие вас зовут, говорят – злодей спекся.

– Ну что, пойдемте, господин барон? – сказал Яша, запихивая за пазуху планшет. – Кажется, наш выход…

– Олегыч, бросай все, скорее на почтамт! – Каретников влетел в комнату.

Семенов удивленно поднял брови. Нечасто приходилось видеть приятеля столь возбужденным. Из-за спины доктора выглядывал Яша.

– Да, Олег Иваныч, надо срочно в Москву, ребятам телеграмму. Хотя… что они там смогут…

– Там Роман, – отрывисто бросил Каретников. – Он – солдат и сообразит, что делать. К тому же Корф обещал послать телеграмму Фефелову. Может, успеет, поможет ребятам… Да соберешься ты когда-нибудь или нет? – заорал он на Семенова. – Счет на секунды, а он тут глазами лупает…

– Да объясните вы мне, в чем дело! – От волнения Семенов не попадал в рукава пальто. – Налетели, орут, понимаешь…

Вместо ответа Каретников схватил приятеля за рукав и выволок из номера. Яша кинулся вниз по лестнице, ловить извозчика.

– …Так вот, когда барон с Яшей вытянули из Виктора все по поводу завтрашнего покушения, тот спросил, что теперь с ним будет. Осторожно так, с надеждой. – Каретников говорил, задыхаясь: не отошел от пробежки по гостиничным коридорам.

Санки швыряло из стороны в сторону – кучер гнал, не жалея лошадей.

– Понимал, что его запросто могут шлепнуть, – вставил Яков. – У него же здесь ни родственников, ни друзей, никто и не спросит, куда делся… держитесь, Олег Иваныч!

Санки занесло на повороте; Семенов чуть не вывалился из тесного «кузова», чудом успев схватиться за отворот пальто Каретникова. Дорогое сукно затрещало.

– Держись, барин, до телеграфу совсем близко, оглянуться не успеете, как домчу! – обернулся к седокам кучер. – А что трясет – извиняемся, сами же сказали – скорее, сталбыть…

– …А господин барон ему и говорит: «Виселица тебе выходит, дорогой Виктор, – продолжал как ни в чем не бывало Яша. – Для кого иного могла быть и каторга, а тебя – какой смысл? К политическим нельзя, больно много знаешь, а уголовные бандиты тебя непременно зарежут, так уж лучше повесить, чтоб не мучился». Ну Виктор и разрыдался, а потом говорит: «А ежели я вам планы по Москве выдам – пощадите?» Господин барон отвечает: «Ты сначала говори, а потом посмотрим». Ну он поломался малость и поплыл…

– Короче, Олегыч, Геннадий спланировал в Москве большой… как бы это сказать… экс. Проще говоря – налет на банк. Здесь, в Питере, он, как я понимаю, политический капитал зарабатывает – ну как же, убийца государя сразу становится первым авторитетом в террористических кругах России, – а там хочет решить денежные проблемы. Причем сразу на годы вперед. Слыхал об эсеровском эксе в девятьсот седьмом?

– В шестом, – поправил Семенов. – Эсеры-максималисты взяли почти миллион ассигнациями и золотом.

– Вот-вот, – кивнул Каретников, хватаясь за боковину возка: санки летели по вечерним улицам Петербурга, не разбирая дороги, кучер нахлестывал лошадей, зарабатывая обещанную полтину. – Вот он и решил провернуть такое же дело. И что удумали, негодяи, – три дня назад похитили двух дочерей кассира общества, девочек двенадцати и семи лет. А папаше подбросили письмо – мол, будут присылать ему пальчики девочек по одному, если тот сообщит в полицию.

– И что, сообщил? – заинтересованно спросил Олег Иванович.

– А ты как думаешь? – окрысился Каретников. – Нет, конечно. Хотя здесь к такому беспределу еще не привыкли, это вам не наши девяностые. Мог и не поверить…

– Поверил как миленький, – подтвердил Яша. – Так что теперь злодеи знают, что в кассе общества со вчерашнего дня лежат полмиллиона ассигнациями и еще сто двадцать тысяч – золотом. Плюс – на крупную сумму ценных бумаг. Так что Дрон со своей бандой ударят завтра, в самое то время, когда Геннадий со своими возьмутся за государя!

– А наши-то тут при чем? – недоуменно нахмурился Семенов. – Ну ограбят они банк…. Жаль, конечно, – но не беда. Если мы им тут затею поломаем – что толку от тех денег?

– А то, дорогой мой хатаскрайник, – язвительно ответил Каретников, – что грабить они будут с полным набором понтов и дешевого уголовного шика. Не как максималисты – маузеры там, бомбы на веревочке, – а двумя штурмовыми группами, с автоматами и мотоциклами. И пойдут эти штурмовые группы… угадай, каким путем?

– Через Гороховскую? – Олег Иванович поперхнулся от неожиданности. – Так там же наши…

– Одна пойдет там, другая – под землей. Появится рядом, в двух шагах от банка. Группа с Гороховской поднимет шухер на улицах – стрельба, взрывы, сам понимаешь… Отход – снова с пальбой, коктейлями Молотова, через наружный портал. А сам дом напоследок сожгут, чтобы нам портал, по возможности, обрезать. Да, еще хотят одновременно с началом акции взорвать бомбой генерал-губернатора – и готовят для этого смертника из студентов-народовольцев…

– Чтоб их… – прошептал Семенов. – Это же форменный бардак будет в городе…

– Понял наконец? Надо предупредить ребят. Может, Корф и правда успеет дать знать Фефелову? У того – батальон, и если поднимет солдат по тревоге… от Стромынки до центра – часа полтора скорым маршем, могут и успеть.

– Сколько же эти мерзавцы народу положат? – спросил Семенов. – Три десятка отморозков с автоматами… Они же полицию на клочки… да и Фефелова твоего… лучше бы Корф с жандармом этим, Вершининым, достучался до московского генерал-губернатора! Тогда, может быть…

– А то мы не догадались! – заорал на приятеля рассвирепевший Каретников. – По официальным каналам, сейчас, вечером – ни единого шанса! Все начальство изволит почивать! Даже если нас выслушают и поверят – пока доложат по инстанции, пока решат, пока телеграмма в Москву уйдет, пока генерал-губернатору доложат… Так ведь надо, чтобы рядом кто-то был, кто может объяснить связно, в чем, собственно, дело!

– И на что ты надеешься? Наши чем могут помочь? Их губернатор и слушать не станет.

– Не знаю, – помотал головой Каретников. От бешеной скачки он потерял шапку, и теперь шевелюра доктора развевалась на холодном балтийском ветру. – Хоть уберутся подальше. Ну и Ромка – сделает, что сможет. Вся надежда на подполковника, больше не на кого, Олегыч…