Дэвид Шелдон Бун служил в Агентстве национальной безопасности Соединенных Штатов. Это гигантское ведомство занимается электронной разведкой, аналог нашего ФАПСИ. Дэвид Бун был шифровальщиком и считал, что ему мало платят.

В 1988 году он пришел прямо в советское посольство в Вашингтоне и предложил свои услуги. Он показал свое удостоверение и секретные документы, к которым имел доступ. Ему сразу заплатили триста долларов, договорились о следующей встрече и с соблюдением правил конспирации вывезли из посольства, чтобы американская служба наблюдения за посольством не обратила на него внимания.

За вербовку шифровальщика дают ордена. Разведчики считают, что иметь в агентах толкового шифровальщика, может быть, лучше, чем завербовать самого президента страны. Президент-то секретов не знает, а шифровальщик знает.

Дэвид Бун проработал на советскую разведку всего три года и получил за свои услуги шестьдесят тысяч долларов. Это сравнительно немного. КГБ экономил на агентуре. Это только суперагент Эймс получал миллионы. В 1991 году американцы отправили Буна в отставку, и Москва с ним тоже распрощалась: пенсионеры разведку не интересуют.

После выхода на пенсию Дэвид Бун жил в Германии со своей немецкой женой. Можно представить себе его радость, когда спустя восемь лет, в сентябре 1998 года ему позвонил человек, прекрасно говоривший по-русски, и попросил о встрече.

Неизвестный назвался сотрудником российской разведки, предложил продолжить сотрудничество и даже вручил аванс — девять тысяч долларов. Бывший шифровальщик не только охотно и в деталях вспоминал прежние времена, но и сообщил, чем он мог бы быть полезен России в будущем.

Дэвида Буна выдал один из перебежчиков, бывших советских разведчиков. Но его рассказа было недостаточно для суда, поэтому ФБР нашла способ взять его с поличным. Под видом советского разведчика с ним связался агент ФБР. Обещанием денег Буна заманили на территорию Соединенных Штатов и арестовали.

Представители Службы внешней разведки России назвали методы ФБР нечистоплотными и заявили, что вербовка от имени России носит провокационный характер.

Огорчение российской разведки более чем понятно. Но, во-первых, советская разведка действовала таким же образом и весьма гордилась тем, что вербовала людей от имени другой разведки. Во-вторых, вербовка граждан чужой страны, которым дают деньги, чтобы они изменили своей родине, тоже, прямо скажем, весьма нечистоплотное занятие. Но это и составляет главное содержание работы всех разведок мира.

Сколько существует разведка, столько она и пользуется таким замечательным методом вербовки. Разведке приятно говорить, что агенты служат ей по идеологическим, идейным соображениям. Но идейные агенты большая редкость. В основном информацию продают. Иногда отдают по любви, если удачно влюбляются в сотрудника иностранной разведки. Иногда агентов вербуют с помощью шантажа.

Одного из лучших советских агентов в Англии Джона Вассэла, сотрудника адмиралтейства, завербовали, потому что он был гомосексуалист. Он приехал работать в посольство в Москве. Его сфотографировали в интимной ситуации. Путем шантажа и уговоров сделали из него первоклассного агента.

Он восемь лет снабжал советскую разведку информацией, прежде чем его арестовали и судили. В тюрьме Мэйдстоун его допрашивал главный обвинитель ее величества Гарольд Кент. Он допрашивал Вассела и рассказывал потом, что ему было не по себе, потому что обвиняемый испытывал на нем свое искусство соблазнения…

На время директорства Трубникова пришелся еще один громкий скандал. Хотя и в этом случае не было никакой его вины. Я имею в виду историю с отставным майором Митрохиным.

Служба внутренней безопасности первого Главного управления никогда не обращала на него внимания. Какую опасность мог представлять человек, который занимался не оперативной работой, а долгие годы работал в архиве и дослужился всего лишь до майора?

Майор был аккуратным и исполнительным служакой — радость кадровиков. Каждое утро он загодя приезжал на работу, получал в архиве очередное секретное дело и прилежно сидел над ним до вечера. Самое интересное он выписывал на стандартный листок бумаги. Некоторые документы первого Главного управления Комитета государственной безопасности СССР он копировал дословно.

Личные и оперативные дела агентуры — высший секрет разведки. Сотрудник разведки может получить для работы только то дело, которым он непосредственно занимается. Но для служащих архива возиться со старыми папками — это просто часть их служебных обязанностей.

Исписанные за день листочки майор перед уходом домой прятал в носках или в трусах. Никто и никогда его не остановил и не проверил. Он приносил копии секретных документов домой и вечерами перепечатывал их на машинке.

В пятницу вечером перепечатанное отвозил на дачу и прятал там под матрасом. Потом перекладывал в герметичную посуду и зарывал в саду.

Так продолжалось много лет. Потом Василий Никитич Митрохин вышел на пенсию и стал ждать. Наконец наступил момент, когда он решился. Он вырыл один из горшков, взял билет до Риги и там предложил свои сокровища американскому посольству. Американцы отнеслись к отставному майору недоверчиво; их не интересовали старые дела и пенсионеры. В начале девяностых желающих перебраться в США было слишком много, а средства ЦРУ по приему перебежчиков ограничены.

Тогда майор посетил британское посольство.

Англичане оценили его предложение. Молодого сотрудника британской контрразведки командировали в Москву. Он выкопал в саду Митрохина оставленные им материалы. Получилось шесть чемоданов. Отставной майор получил британский паспорт, новое имя и живет в страхе, что оперативники российской внешней контрразведки рано или поздно доберутся до него.

Говорят, что список майора Митрохина позволил англичанам не только разобраться в прошлых операциях советской разведки, но и выявить действующих агентов. Такую вот роль сыграл неприметный майор.

Оперативные работники не обращали внимания на Митрохина. Архив был местом для тех, кто не сумел себя проявить в оперативной работе или в аналитической службе.

Не очень понятно, какой реальный ущерб нанес Митрохин российской разведке. Он назвал имена уже очень пожилых людей, которые когда-то давно работали на советскую разведку.

Одного из них посадили — бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности Соединенных Штатов Роберта Липку. Он получил восемнадцать лет тюрьмы.

Дачные дела

Примаков не просто сделал Трубникова первым заместителем, но и видел в нем своего сменщика.

— Как он его растил! — вспоминает Татьяна Самолис. — Он увидел в нем блестящего оперативного работника, умницу, образованного, а сделал из него еще и крупного политика. Не в том смысле, что Трубников стал участвовать в политической жизни, а в том, что он приобрел масштаб большого политика.

Если Евгений Максимович уезжал в командировку, а был день его доклада президенту, он старался, чтобы вместо него обязательно пошел Трубников. Другой бы иначе поступил — нет меня, и никто другой в Кремль не пойдет. А Примаков хотел, чтобы президент лишний раз сам посмотрел на Трубникова. И не упускал случая сказать президенту что-то хорошее о своем заместителе.