– Други! – крикнул сверху Витим. – Там что-то движется впереди. То ли вода, то ли Ящер его разберет…

– За Перевалом? – удивился Сершхан. – Вода в гору не попрет!

– Вот и я мыслю… – задумчиво почесал затылок воевода. – Откель тут воде взяться?

Сершхан отложил мясо и мигом взобрался на башню, прыгая по развалившимся от времени каменным ступеням.

– Да… – настороженно кивнул он. – Ратибора бы сюда с его глазами! Что-то движется, словно лавина. И в нашу сторону…

– Это может испортить нам ужин… – раздался сзади едва слышный голос. Обернувшись, друзья с изумлением увидели на площадке башни Ратибора, опиравшегося на полусгнившую балку. – Впереди рать. И не малая.

– Рать?! – хором воскликнули Сершхан с Витимом. – Это каким же числом…

– Многим. – хмуро подтвердил стрелок.

– Я знаю чья это рать. – побледнев прошептал Сершхан. – Это ТА рать! Та! Не даром так холодно стало! Вспомните, что говорил Барсук! Каждую осень…

– Ерунда. – спокойно возразил Ратибор Теплый Ветер. – Волхв баял, что от сил Зла осталась только зимняя стужа. А само Зло затаилось…

На ступенях раздались еле слышные шаги и из густой тени возник Волк, а следом за ним и Микулка.

– Есть только одно объяснение. – Волк поправил густые длинные волосы. – Наш ворог каким-то чином сумел таки возродить Зло, вернуть ему прежние силы. А если так…

– То рать эта направлена не на нас. – продолжил за него Сершхан. – На весь род человеческий.

– Нас же сметет – не поморщится. – вгладываясь в темноту молвил Микулка.

– И что будем делать? – оглядев друзей спросил Витим Большая Чаша.

– А у нас есть выбор? – сверкнул очами Волк. – Хотя выбор, он завсегда есть… Если нет кое-чего другого.

– Чего? – не понял Ратибор.

– Совести. – коротко ответил Волк и стал спускаться по корявым ступеням.

Темная сила медленно, но уверенно приближалась, шевелилась во тьме словно кожа исполинского Змея.

– Будем драться. – обыденным тоном сообщил Витим Большая Чаша. – Сюда бы кипящего маслица…

Микулка внимательно осмотрелся.

– Ущелье узкое, Крепость перекрывает его от края до края. Пока устоят стены, мы сможем держать тут не малую рать. Жаль только, что у Ратибора стрел не десяток телег, а делать их не из чего. Маслице и впрямь лишним не было бы.

– Маслице… – Сершхан потер ладони одну о другую. – Знаете, други, кажется нынче самое время испытать науку, которой меня один араб научил.

– Масло с семян давить? – покосился на него Ратибор.

– Не-е-е! – хитро прищурился Сершхан. – Колдовское пламя из рук испускать.

– Что?! – хором воскликнули друзья. – Ты это можешь?

– Раньше ты что-то таких штучек не казывал. – нахмурлся Витим.

– Понимаете… Это больно. Очень. Словно руки в угли засунуть. От того и не применял. Вроде без того завсегда справлялись.

– Справлялись… – Витим припомнил что-то из совместного ратного прошлого, скривился. – Знаешь, ты все же упоминай о своих новых умениях, ладно?

Сершхан пропустил это мимо ушей, только растирал и разминал пальцы, вглядываясь в полумрак ущелья.

Первые вражьи ряды придвинулись на два полета стрелы и теперь были явственно видны в лунном свете, грозные и несокрушимые. Это не была нежить, как втайне надеялся воевода, это было настоящее воинство – многочисленное и неплохо вооруженное.

– Аримаспы… – глухо выдавил из себя он. – Сколько их…

Наступавшие воины выглядели дико и злобно в своих боевых костюмах, которые язык не поворачивался назвать доспехами. Лица размалеваны охрой, глаза – узкие щелки, в волосах вплетены кости и высохшие лапы зверей, а зубы остро отточены, от чего раскрытые рты были похожи на хищные пасти. Ближе… Ближе…

Друзья засмотрелись на это зрелище и вздрогнули от неожиданности, когда с рук Сршхана с воем сорвалось колдовское пламя. Оно ринулусь в темноту чуть медленнее стрелы, ударило в передние ряды, разлилось по всей ширине ущелья.

Ряды наступавших дрогнули, откатились назад, оставляя за собой обугленные тела и мечущиеся в полутьме живые факела. Ущелье наполни вопли умирающих и жаркая копоть.

– У-ууу, Ящер… – Сершхан согнулся пополам, зажав коленями ошпаренные ладони. – Жуть просто!

– Зато как шарахнул! – обрадованно воскликнул Витим. – Этому долго учиться?

– Не очень. Я за неделю освоил. Правда городок, в которм мы тогда жили эээ… несколько пострадал.

Мелькание в ущелье постепенно стихло, даже эхо забыло стоны умирающих.

– На пол! – не своим голосом заорал Ратибор и первым шарахнулся на шершавые камни.

В стену ударили десятки стрел, некоторые задрожали, вонзившись в прогнившие балки, другие высекли злые искры из камня.

– Нда… – распластавшись по полу пробурчал воевода. – Тоже не спят, гады. Эдак не высунешься.

– Вот заразы… – поморщился Ратибор. – После такой встречи еще рыпаются.

Он на брюхе прополз до лестницы и чуть ли не кубарем скатился вниз. Ходил он еще качаясь, но тепло Крепости и ожидание боя быстро возвращали ему силы.

– Слушай… – обратился к Сершхану Витим. – Я понимаю, конечно… Но ты бы не мог…

– Слишком далеко. Пламя отбросило их дальше, чем на полет стрелы, ближе остались только лучники. Их пару десятков, может чуть больше. Если ударить по ним сейчас – это ничего не изменит. Лучников сменят другие, а вот мне потом может быть тяжко. Стоит дождаться напуска и бить в основные силы.

На лестнице послышались неуверенные шаги Ратибора, поднимающегося на площадку с тяжелым луком в руках и полным колчаном стрел за спиной.

– А с этими я побеседую. – щурясь в темноту молвил он.

– Далеко они. – попробовал пошутить Витим. – Не услышат ведь!

– Ничего, – недобро усмехнулся стрелок, поглаживая колчан с калеными стрелами. – У меня есть гонцы добрые, до кого хош любую весть донесут.

Друзья присели на корточки, опасаясь выглядывать за зубчатую огородку площадки.

– Стрелков три десятка. – осматривая обломки вражеских стрел рассуждал Ратибор. – Каждый держит в воздухе по три стрелы, разом больше не могут. Или берегут силы. Но это без разницы, все равно после залпа они некоторое время отдыхают или ждут. В это время и надо стрелять.

– Странно… Чего они ждут? – нервно спросил Микулка.

– Хорошие стрелки. – пояснил Ратибор. – Берегут стрелы и знают, что мы тут малым числом. Против многочисленного противника лучше стрелять постоянно и размерено, кого-нибудь все равно зацепит. Нас же лучше ловить тогда, когда мы высовываемся.