Долиона оторвали Зимри от размышлений. – Ее жертва – большая потеря, но сила Арабессы кроется не только в ее магии, как и сила каждой из моих дочерей. – Он посмотрел на Нию и Ларкиру. – Они – Бассетты, а Бассетты могущественны даже без даров потерянных богов.

Зимри наблюдал, как Ния и Ларкира соскользнули со своих мест и подошли к отцу. Они обняли массивного мужчину. Долион обнял их в ответ, не пытаясь вытереть бегущие по щекам слезы.

Несмотря на то что ярость Зимри из-за событий сегодняшнего вечера все еще кипела в крови, его одолевало желание подойти к ним. Он жаждал таких объятий, чужой поддержки, когда у него самого не хватало сил справиться с чем-то. Однако в такие моменты мужчина всегда чувствовал некую черту, все же ощущал себя сиротой.

– Брат, – сказала Ларкира, и это слово согрело его, словно теплое прикосновение. Она протянула ему руку. «Иди сюда», – призывал ее жест.

Зимри нерешительно встал, но вскоре оказался в окружении Бассеттов.

«Ты часть семьи», – сказала Ния.

В этот момент он наконец-то позволил себе поверить в это.

Тихий звук песочных часов, переворачивающихся в соседней комнате, эхом разнесся по спальне. Полночь.

– Затмение, – сказала Ачак, поднимаясь со своего места в углу, скользнув ближе к краю кровати Арабессы и вставая рядом с остальными. – Время пришло.

Сердце Зимри забилось быстрее. «Время для чего?» – хотел спросить он, но, заметив, что все взгляды прикованы к спящей Арабессе, почувствовал – сейчас он все поймет сам.

Когда скрежет затих, наступила тишина, песчинки застыли, а затем по комнате пронесся горячий порыв ветра. Пламя погасло, и комната погрузилась во тьму. Пульс Зимри подскочил, когда густой металлический запах магии повис в темноте. Сотни шепотов заполнили голову Зимри, голоса говорили на таких древних языках, что их невозможно было понять. Разные, старые и молодые, они были повсюду, пока не соединились в один, чтобы прошептать:

– Благодарим тебя за службу, наш король. Благодарим тебя за твою жертву.

Яркий серебряный свет хлынул в комнату, голова Долиона резко откинулась назад. Зимри и остальные отступили, освобождая пространство, когда послышался рев, и свет полился изо рта наставника.

Поток бесконечно долго вырывался из Долиона, затем его губы резко сомкнулись, а сам он наклонился и уперся руками в колени, еле держась на ногах.

– Отец! – закричали Ния и Ларкира, поспешив поддержать его.

Видя, что девушки помогли ему, Зимри переключил внимание на клубящееся серебристое облако магии, парящее над местом, где лежала Арабесса. Он прикрыл глаза, защищаясь от сияния сверкающего раскаленного шара.

«Наш король», – снова провозгласили голоса, а затем устремились в грудь Арабессы.

Вскрикнув, Зимри бросился вперед, охваченный желанием защитить ее от того, что должно было произойти, но сильная хватка на руке остановила его.

Ачак удерживала его, фиолетовые глаза древней светились в тусклом свете, когда она покачала головой.

Зимри попытался освободиться, но близнецы лишь усилили хватку.

– Смотри, – приказала сестра.

Все еще находясь в состоянии паники, он повернулся и увидел, как глаза Арабессы распахнулись как раз в тот момент, когда в них хлынули последние лучи света. Ее взгляд светился серебристым, это была магия трона.

«Наш король», – снова пропели голоса.

– Мое королевство, – выдохнула Арабесса, и ее голос смешался с сотнями других. Затем глаза резко закрылись, белый свет исчез, и снова пронесся поток теплого ветра. Он закружился по комнате, вновь вдыхая жизнь в королевство.

Стоило последнему порыву ветра исчезнуть, как зажглись канделябры и прикроватные свечи.

Все молчали, напряжение нарастало, и тогда Ачак скользнула вперед и нежно коснулась рукой груди Арабессы.

Зимри показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем близнецы оглянулись.

– Готово, – сказала сестра и с облегчением улыбнулась. Но затем опустилась на колени и склонила голову перед Арабессой. – Мой Король, – прошептала она.

Дары Зимри заметались. Остальные присутствующие в комнате последовали ее примеру. Он наблюдал, как низко поклонился Долион, что было странно, ведь совсем недавно другие кланялись ему самому. Ния и Ларкира опустились на колени рядом с отцом. Зимри посмотрел на спящую Арабессу, от ее знакомых черт у него захватывало дух. Долион сказал, что гордится Арабессой, в этот момент именно это и ощущал Зимри: гордость. Здесь лежало существо, которое всегда повелевало его сердцем, а теперь станет командовать его королевством.

Зимри медленно опустился на колено и склонил голову.

– Мой Король, – прошептал он.

Арабесса тихо застонала, и все в комнате, как и он сам, посмотрели на нее.

Она снова издала стон и слегка пошевелилась.

Двигаясь стремительно, Зимри подошел к ней, Ачак и остальные члены семьи тоже поспешили вперед.

– Тихо, сестра, – сказала Ларкира, не давая ей сесть.

– Ты ранена, – мягко сообщила Ния.

– Но ты поправишься, – заверил Долион.

– Ты отлично справилась, дитя, – добавила Ачак.

Нахмурившись, Арабесса посмотрела на каждого из них.

– Зимри? – хрипло спросила она.

– Я здесь. – Он подошел ближе.

Когда ее голубые глаза встретились с его глазами, Зимри почувствовал невероятное облегчение. Она была в сознании, все понимала и могла говорить.

– Зимри, – снова позвала она.

– Да, мелодия моей души? – Он наклонился ближе. – Чего ты хочешь? Что мы можем тебе предложить? – Он не знал, можно ли прикоснуться к ней, не знал, будет ли ей больно. Ее забинтованные руки лежали по бокам, а остальные части тела были усеяны царапинами и синяками. Он ограничился поглаживанием ее темных волос, рассыпавшихся по подушке.

Явно наслаждаясь этим прикосновением, она довольно вздохнула.

– Я жива, – с удивлением произнесла она.

Другой рукой Зимри стиснул простыню, его сердце сжалось от боли, ведь все могло обернуться совершенно иначе.

– Да, – заверил он. – Очень даже жива.

– Завтра уже наступило?

– Только что.

– Уже слишком поздно?

– Поздно? О чем ты говоришь?

– Чтобы быть с тобой.

– О, любовь моя, – сказал Зимри, протягивая руку и касаясь щеки Арабессы. Он хотел притянуть ее ближе, поцеловать, забрать ее боль, чтобы она могла отдохнуть. – Ты не можешь опоздать. Потому что ты – мое сердце.

И тогда Арабесса улыбнулась ослепительной, широкой улыбкой. Она согрела Зимри, словно лучи солнца, и подарила надежду.

– Я чувствую себя… иначе. – Улыбка Арабессы быстро исчезла, лицо исказила гримаса, когда она попыталась подвинуться. – Мои дары, они… – Стон боли оборвал следующие слова Арабессы, и Зимри быстро попытался найти причину такого поведения. – Причиняют боль! Моя магия, мне больно!

– Это перенос, – сказал Долион, стоящий по другую сторону кровати. – Магия соединяется с ее дарами. Не самая приятная часть посвящения.

– Мы должны помочь ей, – сказал Зимри, его снова охватила тревога. – Она уже достаточно настрадалась.

– Да, – согласился Долион, его бледное лицо оставалось серьезным. – Моя певчая