Но кроме информации эта большая семья давала Сталину ощущение полноты жизни.

Оно дополнялось и усиливалось его хозяйственными увлечениями.

Вот яркое тому свидетельство его дочери: «Наша же усадьба без конца преобразовывалась. Отец немедленно расчистил лес вокруг дома, половину его вырубил, — образовались просеки; стало светлее, теплее и суше. Лес убирали, за ним следили, сгребали весной сухой лист. Перед домом была чудесная, прозрачная, вся сиявшая белизной молоденькая березовая роща, где мы, дети, собирали всегда грибы. Неподалеку устроили пасеку, и рядом с ней две полянки засевали каждое лето гречихой, для меда. Участки, оставленные вокруг соснового леса, — стройного, сухого — тоже тщательно чистились; там росла земляника, черника, и воздух был какой-то особенно свежий, душистый. Я только позже, когда стала взрослой, поняла этот своеобразный интерес отца к природе, интерес практический, в основе своей — глубоко крестьянский. Он не мог просто созерцать природу, ему надо было хозяйствовать в ней, что-то вечно преобразовывать. Большие участки были засажены фруктовыми деревьями, посадили в изобилии клубнику, малину, смородину. В отдалении от дома отгородили сетками небольшую полянку с кустарником и развели там фазанов, цесарок, индюшек; в небольшом бассейне плавали утки. Все это возникло не сразу, а постепенно расцветало и разрасталось, и мы, дети, росли, по существу, в условиях маленькой помещичьей усадьбы, с ее деревенским бытом, — косьбой сена, собиранием грибов и ягод, со свежим ежегодным „своим“ медом, „своими“ соленьями и маринадами, „своей птицей“.

Правда, все это хозяйство больше занимало отца, чем маму. Мама лишь позаботилась о том, чтобы возле дома цвели весной огромные кусты сирени и насадила целую аллею жасмина возле балкона. А у меня был маленький свой садик, где моя няня учила меня ковыряться в земле, сажать семена настурций и ноготков»189.

По словам А. Ф. Сергеева, Сталин «то и дело копался в земле, работал мотыгой, расчищал снег». Глядя на отца, Василий тоже увлеченно работал на участке.

Сталин приезжал в Зубалово по воскресеньям (вечером в субботу очень редко, суббота была рабочим днем). На воскресный обед собирались родня и соседи. Из развлечений были бильярд, механическое пианино с большой коллекцией классической музыки. Порой пели и танцевали. Сталин любил и умел петь, был хлебосольным хозяином. Вообще зубаловская жизнь выглядела легкой и веселой. В 1928 году Сталину 49 лет, Надежде Сергеевне — 28, Василию — 7, Светлане — 2 года. Счастливая семья.

Итак, после разгрома левой оппозиции на XV съезде партии сталинская группа оказалась лицом к лицу с неразрешимой проблемой. Дальнейшее следование курсом НЭПа должно было неизбежно привести к краху коммунистического правительства.

Оставалось последнее средство: силой заставить деревню подчиниться, что и предлагалось левыми и против чего только что возражали сталинцы и бухаринцы.

И это средство было использовано, правда, с существенным уточнением: не для продолжения мировой революции, а для создания социалистической державы.

Проще говоря, Сталин возвращался к проблеме, которую не смог решить политический класс Российской империи, не пожелавший довести до конца Столыпинскую реформу и разбившийся о «негосударственность» крестьян.

Что говорила на этот счет научная теория?

Сталин был знаком с работами директора Конъюнктурного института Николая Кондратьева, который еще в 1922 году издал основополагающую по зерновой проблеме книгу «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции».

В 1923 году Плановая комиссия Наркомата земледелия приступила к выработке первого в истории перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства РСФСР (1923–1928). Активное участие в его подготовке принял Кондратьев. В истории этот план известен как «сельскохозяйственная пятилетка Кондратьева». Он был одобрен Земпланом, а после бурных споров и Госпланом. Исходная идея профессора: только «здоровый рост сельского хозяйства предполагает мощное развитие индустрии».

Он не предполагал, что в статье в журнале «Большевик» (1927. № 13) Г. Зиновьев вскоре квалифицирует его идеи как «манифест кулацкой партии».

Действительно, Кондратьев предупреждал, что нельзя бороться («окулачивать») против тех крестьян, уровень жизни которых превышает прожиточный минимум, что расширительное толкование понятия кулачества «превращается в борьбу вообще с сильными слоями деревни», которые только и дают товарную продукцию, то есть возможность экономического роста.

Но на кону стоял вопрос жизни и смерти государства.

Положение в деревне Сталин был вынужден назвать «крестьянским бунтом». 15 января 1928 года он выехал в Сибирь, как свидетельствует официальная хроника, в связи «с неудовлетворительным ходом хлебозаготовок в крае».

Чтобы понять, что такое сибирские крестьяне, достаточно вспомнить, что здесь никогда не было крепостного права, а была, по выражению Столыпина, «крестьянская демократия», и сибиряки во время Гражданской войны образовывали не подчиняющиеся ни красным, ни белым свои таежные республики.

На одной встрече на требование сдавать зерно Сталин вдруг услышал насмешливое предложение одного пожилого крестьянина: «А ты, кавказец, попляши! Тогда, может быть, мы тебе хлеба и дадим!»190

Сталин провел несколько встреч с руководством края, партактивом и представителями заготовительных организаций в Новосибирске, Барнауле, Рубцовске и Омске. Его речи были решительны: хлебный дефицит надо преодолеть во что бы то ни стало. Для этого надо идти на чрезвычайные меры, привлекать кулаков по статье 107 Уголовного кодекса за спекуляцию, а хлеб конфисковывать. Задание на ближайшую перспективу: поставить хлебозаготовки на иную основу, создавать колхозы и совхозы.

Шестого февраля Сталин вернулся в Москву.

Андреев, Микоян, Шверник, Постышев, Косиор побывали в других зерновых районах — в Поволжье, на Урале, Северном Кавказе.

Маршрут Сталина был самым длинным, а регион поездки — самым обширным.

Заметим, что Рыков, Бухарин, Томский не принимали участия в авральной поездке. Но после возвращения ее участников на заседании Политбюро снова произошел спор по поводу чрезмерности жестких мер в отношении кулаков.

Тринадцатого февраля Сталин направил во все парторганизации письмо ЦК. Он подчеркивал, что партия не имеет возможности воздействовать на ситуацию экономическими методами, «выбросив, например, на рынок десятки миллионов пудов хлеба и взяв, таким образом, измором зажиточные слои деревни, не выпускавшие хлеб на рынок». Поэтому из-за отсутствия резервов надо идти на чрезвычайные меры.

Вводились силовые элементы «военного коммунизма», хотя Сталин всячески отрицал это. Похоже, он еще считал, что это всего лишь временная мера. Было мобилизовано 30 тысяч коммунистов на «фронт хлебозаготовок».

В результате государство быстро собрало недостающее зерно, и положение как будто выправилось. В марте Рыков заявил, что проблема кризиса ликвидирована.