А ведь именно об этом шла речь — Шарли понимала все с полуслова. Несмотря на то что в последние восемь лет она вела жизнь типичной домохозяйки, умирая от скуки в четырех стенах в унылом городском предместье, она, как и все остальные, слышала по телевизору о происходящем в мире. В ее памяти четко отпечатывались имена и события: 11 сентября, Рокфеллеры, Буши, «Череп и кости»…[21]Она понимала, что мир управляется немногочисленными индивидуумами, которые развязывают и прекращают войны, исходя из собственных интересов, действуют с бесконечным цинизмом, не брезгуют подлогами и огромными взятками, кормят людей массовыми развлечениями, вроде концертов поп-звезд, как древние римляне — гладиаторскими боями, чтобы отвлечь их внимание от насущных проблем, убаюкать их иллюзией «всемогущей демократии». Политики во всех концах света все чаще упоминали какой-то «новый мировой порядок», но никто даже не пытался как-то определить, объяснить, расшифровать то, что под этим понималось. Да, она слышала обо всем этом, причем, по иронии судьбы, единственным живым, а не телевизионным комментатором мировых новостей для нее был Серж, который тоже постоянно твердил: заговоры, сплошные заговоры кругом, — впрочем, видя ее недоверчиво-ироническую улыбку, быстро прекращал разглагольствования на эту тему.

— Твой отец тоже один из них, — холодно добавила мать. — Да, он один из них! Ты думаешь, он просто расслабляется где-нибудь на Багамских островах, но это не так. То есть, возможно, он в основном проводит время именно там, но вместе с тем он является членом одного закрытого клуба и нескольких организаций, которые…

И Лиан Жермон принялась сыпать названиями каких-то комитетов, клубов, тайных обществ; называть имена, одни из которых были известны во всем мире, другие говорили Шарли не больше, чем имена демонов, обитающих в разных кругах ада, о которых упоминал Данте. Она лишь выхватывала из потока непонятных сведений какие-то знакомые слова: «Трехсторонний», «Бильдербергский», — которые, впрочем, для нее почти ничего не значили. Зато мало-помалу перед ней начинала брезжить истина.

— Ты думаешь, он меня поддерживал? Ну да, что-то он мне подбрасывал, но по сравнению с его состоянием это капля в море! У него огромное состояние! Огромное! И его власть… невероятно пагубна!

Какова была доля правды в этих бредовых утверждениях?.. Что мать действительно могла знать о реальных делах своего бывшего мужа и что ей наплели астрософы, когда увидели, что такая роскошная добыча, как Лиан Жермон, сама плывет к ним в сети?

Шарли слышала о чем-то подобном множество раз. Но у нее не было времени задуматься — мать продолжала говорить, все более лихорадочно:

— Теперь ты понимаешь?.. Понимаешь, что судьба предназначила Давиду? Он сын Водолея. Ребенок с невероятными способностями, вдобавок харизматичный, он приведет наш мир в новую эпоху, освободит его от тех, кто несет ему гибель, кто хочет использовать силу Водолея для установления мировой диктатуры! Хочешь ты того или нет, Шарли, но Давид не сможет избежать своей участи! Это начертано в его Астре! Я ее изучила после того, как узнала дату его рождения у Массиака. Конфигурация звезд в момент его рождения была уникальной! И судьба, которая ему предначертана, тоже уникальна! Ты не сможешь нас остановить! И не сможешь остановить его! Ведь не случайно так получилось, что ты привела Давида именно к этому врачу! Вот почему Давид — единственный выживший: так было предначертано! Ты понимаешь: предначертано! Таких, как он, не должно было остаться двое, трое или четверо. Только один! Мессия всегда один!

Шарли инстинктивно обхватила голову руками, словно пытаясь защититься от всего этого ужаса.

Нет, Лиан Жермон, ее мать, не беспокоилась о судьбах мира. Она преследовала лишь одну цель: стать в некотором роде наставницей пророка — раз уж не получилось стать его матерью. Стоять рядом с этим исключительным существом. С этим ребенком, который заменит ей Шарля, ее сына, умершего тридцать лет назад. Ради этого она готова была пожертвовать собственной дочерью. Кроме того, она стремилась поквитаться с мужем, который предал ее, а затем много лет унижал подачками.

И вот при поддержке небольшой группы фанатиков Лиан Жермон затеяла безумную, очень рискованную операцию. Совершенно не считаясь с тем, что окружающая реальность незыблема и никто не может повлиять на неумолимый ход вещей.

Да и потом — что она собиралась делать с Давидом? Воспитывать его как будущего мессию?.. А тем временем все эти доктора и профессора изучали бы его и разве что не препарировали бы, как лягушку?..

— Я знаю, что ты все еще не понимаешь всей важности Давида, — продолжала мать. — Но ты не должна недооценивать его роль. Ни в коем случае! Нас гораздо больше, чем ты думаешь. И еще больше людей ждут появления того, кто наконец-то изменит мир. И хотя все произошло не так, как должно было произойти, но ни ты, ни кто-либо другой не может изменить предначертанный ход событий. Теперь тебе предстоит сделать выбор — помогать нам, поддерживать нас, позволить Давиду выполнить свою миссию или…

Внезапно раздавшийся выстрел заставил обеих оцепенеть. Потом Лиан Жермон медленно поднесла руку к груди, на которой расползалось темное густое пятно, пошатнулась и рухнула на пол. В ее широко раскрытых глазах читалось безграничное удивление.

— Мама!

Шарли бросилась к матери и вдруг услышала за спиной какой-то слабый шорох. Она резко обернулась.

В дверном проеме возник высокий, узкий и как будто бесплотный силуэт. Он бесшумно проник в комнату и двинулся вперед, к свету.

Вдове казалось, что вся ее жизнь наконец обрела смысл — именно здесь и сейчас. Словно бы каждый ее шаг, каждый поступок, начиная с отъезда с Кубы, были звеньями одной цепи, которая наконец привела ее сюда, в этот большой деревянный дом, затерянный в зимнем лесу, к этой женщине… Сначала проституция, потом бунт против сутенера, потом тщательное, методичное сооружение своего собственного небольшого королевства, частью которого был и клуб «Эль Паласио», куда поступила на работу Шарли, а одним из источников доходов был наркотрафик, который невозможно было бы осуществлять без помощи продажных копов вроде Тевеннена, чей мертвый палец указал ей на скомканный клочок бумаги. Жизнь, полная борьбы и страданий, трагедия, достойная голливудского экрана. Мотор, хлопушка… и вот наконец счастливый финал.

— Это твоя мать, я полагаю? — небрежно спросила она вместо приветствия.

Шарли поддерживала голову матери, чьи широко раскрытые глаза невидяще смотрели на нее, в то время как кровь продолжала струиться из раны. Странная темная тень приближалась. Из-за черной шубы с огромным меховым воротником, чьи длинные ворсинки колыхались, словно перья, очертания фигуры были размыты. Ярко-рыжие волосы казались пылающей огненной короной, глаза горели как два черных бриллианта. Настоящий ангел смерти…